Джоанна попрощалась с персоналом, помахала рукой охраннику на проходной, и «вольво» выехал на шоссе Пасео-дель-Норте.
Джоанна взглянула на своего пассажира и увидела, что тот с улыбкой смотрит в окно. Впервые она видела, чтобы он улыбался.
– Вы знаете, куда мы едем, мистер Либаргер? – спросила она.
Швейцарец кивнул.
– Ну и куда же? – поддразнила его Джоанна.
Либаргер не ответил, а все так же рассматривал придорожные красоты – густые хвойные леса, меж которых петляла дорога.
– Ну же, мистер Либаргер, куда мы едем?
Джоанна не поняла – то ли он не расслышал, то ли не понял вопроса. У швейцарца все еще случались периоды прострации, и обращаться к нему в этот момент было бесполезно.
Либаргер оперся рукой о приборный щиток – автомобиль сильно накренило на повороте. На вопрос он опять не ответил.
Спустившись на дно каньона, Джоанна свернула на автомагистраль № 3 Нью-Мексико – Таос. Тут можно было спокойно ехать на четвертой скорости. Джоанна жизнерадостно помахала рукой пестрой стайке велосипедистов.
– Знакомые, из Таоса, – пояснила она своему безмолвному пассажиру. Может быть, он молчит, потому что переполнен чувствами – ведь как-никак впервые за долгое время вырвался на волю?
Либаргер наклонился вперед, натянув ремень безопасности. Вид у него был какой-то странноватый – словно он только что очнулся от долгого сна и никак не может сообразить, где находится.
– С вами все в порядке? – перепуганно спросила Джоанна Марш. Не дай Бог у него опять инсульт. Тогда надо немедленно разворачиваться и ехать назад, в санаторий.
– Да, – тихо ответил он.
Джоанна испытующе посмотрела на него, потом успокоенно улыбнулась.
– Расслабьтесь, мистер Либаргер, отдохните. Нам предстоит долгое путешествие.
Он откинулся назад, потом дернулся и недоуменно посмотрел на нее.
– В чем дело, мистер Либаргер?
– Где моя семья?
* * *
– Где моя семья? – в который уже раз спросил швейцарец.
– Полагаю, они вас встретят. – Джоанна откинулась на мягкое кресло салона первого класса и закрыла глаза.
Они вылетели из Чикаго три часа назад, и с тех пор Либаргер задал один и тот же вопрос одиннадцать раз. То ли последствия инсульта сказались, то ли смена обстановки. Может быть, под «семьей» он имел в виду врачей и медсестер, возившихся с ним столько месяцев? Или он волнуется, что в аэропорту его не встретят родственники? Джоанна ни разу не слышала о семье Либаргера. Раз шесть в санаторий прилетал его домашний врач, старый австриец доктор Салеттл, но родственники так и не появились. Неизвестно, не будет ли кого-нибудь из них в аэропорту. Кроме доктора Салеттла, Джоанна имела дело только с адвокатом Либаргера. Именно адвокат и попросил ее сопровождать его клиента в Швейцарию.
Предложение было для нее полной неожиданностью. Джоанна и за пределы родного штата-то никогда не выезжала, а тут – Европа, авиабилеты первого класса плюс пять тысяч долларов. Просто сказка! Можно будет расплатиться за «вольво». А сколько чудес она увидит. Кроме того, и задание было ей по душе. Джоанна любила свою работу и относилась к своим пациентам с искренней заботой. Когда она начинала работать с мистером Либаргером, он на ногах не стоял, днями напролет слушал свой магнитофон или смотрел телевизор. Это пристрастие сохранилось у него и поныне, но благодаря усилиям терапевта он мог уже запросто самостоятельно совершать пешие прогулки, пусть даже и с палкой.
Очнувшись от своих мыслей, Джоанна увидела, что в салоне темно и большинство пассажиров спит, не обращая внимания на экраны телевизоров, по которым крутили фильмы. Элтон Либаргер больше не задавал своего вопроса. Может, наконец уснул, подумала она и тут же поняла, что ошиблась. На голове у швейцарца были наушники, он сосредоточенно смотрел кино. Все-таки его страсть к кино, телепередачам, магнитофонным записям, спортивным и политическим новостям, музыке от оперы до рок-н-ролла была поистине поразительной. Жажда новой информации и развлечений буквально пожирала его. Джоанна никак не могла этого понять. Или он таким образом хочет отвлечься, чтобы не думать о чем-то неприятном? О чем?
