Послезавтра - страница 52

– Добрый день, Филипп.

С улыбкой Вера вошла в вестибюль и быстро поднялась по мраморной лестнице к себе на второй этаж.

В столовой ей в глаза бросилась ваза, а в ней – две дюжины алых роз. Конверт можно было бы и не открывать. Вера и так знала, от кого букет. Все-таки вскрыла. «Прощай. Франсуа».

Написано от руки. Он действительно ее понял. Цветы и записка означали, что они остаются друзьями. Вера медленно спрятала записку в конверт и перешла в гостиную. В углу стоял маленький рояль, напротив него – две кушетки и кофейный столик черного дерева между ними. Еще в квартире было две спальни и рабочий кабинет, не считая кухни и комнаты для прислуги.

Над городом нависли низкие тучи. Из-за пасмурной погоды мир казался тоскливым и грустным. Впервые за все время квартира показалась Вере слишком большой и неуютной, лишенной теплоты. Не в таком доме следовало бы жить молодой женщине ее склада.

Вере стало очень одиноко, захотелось, чтобы Пол был рядом. Касаться его тела, чувствовать на себе его руки – чтобы все было, как вчера. Пусть он любит ее и в спальне, и в ванной, и где угодно. Как чудесно – ощущать его внутри своего тела, доводить друг друга до исступления.

Он нужен ей, а она ему. Очень важно, чтобы он понял: она знает о мраке, царящем в его душе. Конечно, она не знает, в чем причина его несчастья, и не собирается уговаривать его довериться ей. Придет время, когда он захочет этого сам, и вместе они найдут выход. Пока же пусть знает: она готова его ждать столько, сколько нужно. Хоть целую вечность.

В маленьком кинотеатре на бульваре Итальянцев крутили «Вестсайдскую историю» с Натали Вуд, причем, что было очень кстати, оригинальную, недублированную копию. Фильм шел два с половиной часа. Второй сеанс начинался в четыре – тоже как по заказу. На него-то Пол и отправится. В студенческие годы он прослушал два спецкурса по истории кинематографа и даже написал длиннющий доклад об экранизации театральных постановок мюзиклов. Значительная часть доклада посвящалась «Вестсайдской истории», и Осборн помнил содержание фильма довольно хорошо.

Кинотеатрик располагался на полпути между отелем и пекарней Канарака. Неподалеку – целых три станции метро.

Осборн обвел название кинотеатра ручкой, отложил газету и встал из-за стола. Расплачиваясь у кассы за съеденный завтрак, посмотрел в окно. Опять дождь.

В вестибюле отеля оглянулся по сторонам. У стойки трое служащих, двое постояльцев топчутся под навесом, дожидаясь, пока швейцар поймает такси. Больше ни души.

Пол сел в лифт, стал подниматься, думая о Маквее. Жана Пакара убил Канарак – это ясно. Вопрос лишь в том, известно ли это полиции. Или, точнее, знает ли полиция, что Осборн нанял сыщика выследить Канарака? Судя по беседе с Маквеем, простому смертному вроде него не дано знать, что известно полиции и каким образом она добывает информацию.

В самом худшем варианте полиция не знает о Канараке, но подозревает, что Осборн умалчивает о причине смерти Пакара. Тогда Маквей или кто-то из его коллег наверняка следят за отелем. Нужно выяснить, будет за ним «хвост» или нет.

Лифт остановился, Пол ступил в коридор, а несколько секунд спустя уже входил к себе в номер. 11.25 утра. До похода в кино оставалось четыре часа.

Швырнув газету на кровать, Осборн отправился чистить зубы и принимать душ. Бреясь, он пришел к выводу, что самое верное – разыгрывать роль отвергнутого возлюбленного, проводящего последний день в Париже в полном одиночестве. И лучше отправиться на прогулку побыстрее – будет больше времени избавиться от слежки, если она есть. Идеальное место – Лувр. Множество туристов, масса входов и выходов.

Осборн надел плащ, выключил свет и повернулся к двери. В зеркале отразился темный силуэт, и все вдруг предстало перед Полом в ином свете. Внимание полиции неимоверно усложняло его задачу. Если бы Канарака арестовали сразу после того, как он убил отца… Все тогда было бы иначе. Но миновало тридцать лет. Другая эпоха, другой континент. Никакой закон теперь не угрожает убийце. А раз закон бессилен, приходится брать правосудие в свои руки. Если Бог есть, он поймет и не осудит.