– Есть какие-нибудь предположения, кто это? – спросил Маквей.
Реммер покачал головой.
– Наше расследование обещает превратиться в увлекательнейшую игру, – спокойным тоном произнес Нобл и взял папки с разложенными по алфавиту фотографиями. К этому времени из Бад-Годесберга поступило шестьдесят три фотографии гостей Шарлоттенбурга из ста. В основном фотографии были сделаны «Поляроидом», были увеличенные фотографии с водительских удостоверений, но были и архивные, и газетные снимки. – Я беру себе с А по F, остальные буквы делите между собой как хотите.
– Давайте сначала посмотрим на него внимательнее. – Реммер перемотал пленку назад, потом переключил скорость воспроизведения. Еще раз, теперь совсем медленно, серый «БМВ» подъехал к дому, притормозил, остановился, вышел высокий мужчина…
– Иисус Христос… – Осборн вскочил.
Маквей повернулся.
– Вы знаете его, доктор?
Реммер снова перемотал пленку и остановил кадр с фон Хольденом, выходящим из машины.
– Это он преследовал меня в парке. – Осборн отвернулся от экрана и посмотрел прямо в глаза Маквея.
– В каком парке? Что вы, черт побери, скрываете?..
– Той ночью, когда я исчез… Я специально отделался от Шнайдера. – Осборн уже не думал, что о нем подумает Маквей, сейчас его это не беспокоило. – Я шел по парку Тиргартен к отелю Шолла. Но по дороге понял, что затея моя не имеет смысла. Мой побег мог сорвать все ваши планы. И я решил вернуться в казино, а этот человек, – он оглянулся и показал на экран телевизора, – оказался вдруг позади меня. У меня в кармане был пистолет. Я испугался и прицелился в него. Тут появился из-за кустов еще один человек. Я велел им идти к черту и побежал как сумасшедший.
– Вы уверены, что это тот самый человек?
– Да.
– Это означает, что они ведут слежку за отелем, – заметил Реммер.
Нобл посмотрел на Реммера.
– Можно еще разок взглянуть, как он входит в дом? С нормальной скоростью, пожалуйста.
Реммер нажал кнопку, и снова на экране появился серый «БМВ». Вот фон Хольден выходит из машины, вот он захлопнул дверцу «БМВ», пересек площадку перед домом и поднялся на несколько ступенек. Кто-то открыл дверь, и фон Хольден вошел внутрь.
Нобл попросил:
– Еще разок, пожалуйста.
Реммер прокрутил эпизод, остановив запись на том месте, где фон Хольден скрывается в доме.
– Сто против одного, что этот человек прошел спецназ, – сказал Нобл. – Специалист по саботажу и терроризму из особых подразделений Советской Армии. Эти ребята сами не замечают, как их военные навыки сказываются на походке, на чувстве равновесия – они словно идут по канату под цирковым куполом. – Нобл повернулся к Осборну. – Если тот человек действительно следил за вами в парке, вы просто счастливчик, что можете сидеть здесь с нами и рассказывать об этом. – Он перевел взгляд на Маквея и Реммера.
– Если Либаргер остановился в этом доме, вполне возможно, что наш приятель из службы безопасности у них в организации большой человек.
– Кроме того, он может охранять и Шолла, – сказал Реммер.
– Или выполнять особые задания. – Маквей напряженно всматривался в лицо фон Хольдена на экране.
– Следить за нами, например? – предположил Нобл.
– Не знаю. – Маквей неуверенно покачал головой, потом посмотрел на Реммера. – Увеличь его лицо, может, узнаем, кто он? Привяжем еще один красный флажок на линии…
Зазвонил телефон, стаявший около Реммера.
– Да, – произнес он, сняв трубку.
Было пятнадцать минут третьего, когда они приехали на место преступления. Берлинская полиция уже оцепила квартал. Детективы из отдела убийств стояли в стороне, когда Реммер провел своих спутников через магазин антиквариата на Кант-штрассе в подсобное помещение.
На полу лежала Каролина Хеннигер, прикрытая простыней, рядом – ее одиннадцатилетний сын Иоганн. На его тело тоже была наброшена простыня.
Реммер опустился на колени и откинул простыни.
– Боже мой… – выдохнул Осборн.
Маквей наклонился и бережно укрыл мальчика.
– Да уж, – сказал он, глядя в упор на Осборна. – Боже мой.
И мать, и сын были убиты одинаково – выстрелом в голову.
