Золотисто-карие глаза Сидни были полны тревоги, когда она смотрела, как мы идем к дому. Этой ночью я чуть не поддразнила ее — почему это она беспокоится о злобных созданиях ночи? — но вовремя остановила себя. Может, она и ненавидела всех других дампиров и мороев в мире, но на каком-то отрезке нашего пути прониклась симпатией ко мне и Дмитрию. И насмехаться над этим не стоило.
Дмитрий залез на валун, осмотрел двор, буркнул несколько последних инструкций, взял меня за руки и перебросил через ограду. Благодаря его весу этот маневр прошел для меня легко и бесшумно, насколько это возможно. Сам он тут же последовал за мной, приземлившись с негромким стуком.
Без промедления мы рванули к дому. Если Соня что-то слышала, то тем более терять времени не следовало. По дороге Дмитрий схватил лопату и дважды с силой ударил ею в стеклянную дверь. Первый удар пришелся где-то на уровне моей головы, второй ниже. С каждым ударом стекло шло трещинами. Почти одновременно со вторым ударом я ткнула туда же тачкой. Поднять ее и швырнуть было бы гораздо результативнее, но такую тяжесть высоко не поднимешь. Стекло в месте удара осыпалось, образовалась дыра, достаточно большая, чтобы мы оба смогли пролезть в нее. Правда, нам пришлось согнуться, в особенности Дмитрию.
Лучше всего было бы напасть одновременно с обеих сторон дома, но как-то не верилось, что Соня бросится удирать через переднюю дверь. Тошнота начала накатывать на меня, едва мы оказались во дворе, и это ощущение усилилось, когда мы оказались в гостиной. К этому времени я уже вполне научилась игнорировать тошноту и сосредотачиваться на предстоящем. Мы стремительно ворвались внутрь, но реакцию стригоев нам было не превзойти.
Соня Карп ждала нас в полной боевой готовности, всячески стараясь избегать хлынувшего в гостиную солнечного света. Впервые увидев Дмитрия-стригоя, я в потрясении замерла на месте, что и позволило ему захватить меня. На этот раз я мысленно взяла себя в руки, зная, что испытаю схожее потрясение, увидев свою бывшую учительницу в облике стригоя. Так и оказалось. Как и в случае с Дмитрием, многие черты прежней Сони не изменились: золотисто-каштановые волосы, высокие скулы… Однако ее красоту портили теперь мертвенно-бледная кожа, красные глаза и присущее всем стригоям выражение жестокости.
Если она и узнала нас, то не подала вида и с рычанием набросилась на Дмитрия. Такова обычная тактика стригоев: сначала уничтожить того, кто представляет большую опасность; меня ужасно злило, что в качестве таковой они всегда воспринимали Дмитрия. Чтобы высвободить руки для лопаты, он сунул кол за пояс; лопатой стригоя не убьешь, но, используя ее вес и инерцию, можно держать противника на расстоянии вытянутой руки. В ответ на первую атаку Сони он ударил ее лопатой в плечо, и хотя она не упала, но была вынуждена восстановить равновесие, прежде чем напасть снова. Они кружили друг перед другом, словно волки, готовые вцепиться врагу в горло. Одновременно она оценивала свои шансы: один бросок, и огромная, невероятная сила позволит ей свалить его, с лопатой или без нее.
Соня, однако, меня в расчет не принимала. Я воспользовалась этим и врезалась ей в бок, однако краем глаза она заметила мое приближение и среагировала мгновенно, швырнув меня на пол и по-прежнему не сводя взгляда с Дмитрия. Жаль, что у меня не было лопаты — я могла бы с безопасного расстояния заехать ей по спине. У меня был лишь кол, но действовать им требовалось с осторожностью — чтобы не убить ее. Я быстро оглядела противоестественно нормальную гостиную, но не обнаружила ничего, что можно было бы использовать как оружие.
Дмитрий был обманут ее ложным выпадом, и она тут же бросилась вперед, стремясь воспользоваться преимуществом ситуации. Отшвырнула его к стене, прижала к ней и выбила из руки лопату. Он боролся, пытаясь освободиться, но ее пальцы уже нащупывали его горло. Можно было попытаться оттолкнуть ее, и, скорее всего, нашими общими усилиями Дмитрий сумел бы освободиться. Я, однако, хотела, чтобы все кончилось как можно скорее, и решила применить другую тактику.
