Но прежде всего мне необходима правда. Я должна узнать, действительно ли записка от Татьяны. У меня был способ выяснить это, но для этого мне пришлось бы делать то, что я ненавидела.
Что ж, почему бы и нет? Все равно прямо сейчас мне больше нечем заняться.
Встав с постели, я повернулась спиной к решетке и уставилась на пустую стену, используя ее как точку фокусировки. Собралась, напомнила себе, что у меня хватит сил сохранять самообладание, и позволила рухнуть мысленным барьерам, которые всегда бессознательно возводила вокруг своего разума. И почувствовала, словно избавилась от огромного давления — как будто из надувного шара выпустили воздух.
Внезапно меня окружили призраки.
Как всегда, это сбивало с толку. Вокруг облаком парили лица и черепа, полупрозрачные и светящиеся. Казалось, они тянутся ко мне, как если бы им отчаянно требовалось сказать что-то. И скорее всего, они действительно делали это. Призраки, застрявшие в нашем мире, — это беспокойные души, у которых есть причины, не позволяющие им двигаться дальше. После того как Лисса вернула меня из мира мертвых, моя связь с ним сохранилась. Потребовалось много труда и самообладания, чтобы научиться блокировать преследующих меня призраков. Магические защитные кольца вокруг моройского двора не подпускали ко мне большинство из них, но на этот раз я сама хотела, чтобы они появились здесь. Открывать им доступ, притягивать их к себе… ну, это была опасная затея.
Что-то подсказывало мне, что если когда-либо и существовал беспокойный дух, то это была бы королева, убитая в своей постели. Знакомых лиц вокруг я пока не видела, но не теряла надежды.
— Татьяна, — пробормотала я, мысленным взором сосредоточившись на лице мертвой королевы. — Татьяна, приди ко мне.
Когда-то мне с легкостью удавалось призывать одного призрака: моего друга Мейсона, убитого стригоем. Мы с Татьяной не были так близки, как с Мейсоном, но связь между нами определенно существовала. Некоторое время ничего не происходило — тот же неясный рой лиц кружился передо мной. Начало подступать отчаяние. И внезапно она оказалась здесь.
Она стояла в той же одежде, в которой ее убили, — длинная ночная рубашка и халат, всё в крови. Краски приглушены и мерцают, словно экран неисправного телевизора. Тем не менее корона на голове и величественная осанка придавали ей тот же королевский вид, который мне запомнился. Материализовавшись, она ничего не говорила и не делала, просто пристально смотрела на меня; ее мрачный взгляд буквально проникал в душу. Я ощутила вспышку гнева и возмущения — обычная эмоциональная реакция в присутствии Татьяны, — а потом совершенно неожиданно нахлынула волна сочувствия. Ничья жизнь не должна заканчиваться так, как это произошло с ней.
Я заколебалась, опасаясь, что охранники могут услышать. Почему-то возникло чувство, что громкость моего голоса не имеет значения и никто из них не мог видеть того, что видела я. Я подняла зажатую в руке записку.
— Вы написали это? То, о чем там говорится, правда?
Тот же пристальный взгляд. Призрак Мейсона вел себя схожим образом. Вызывать мертвых — это одно; общаться с ними — совсем другое дело.
— Я должна знать. Если есть еще один Драгомир, я найду его. — Нет смысла привлекать внимание к тому факту, что в своем нынешнем положении я вряд ли могла отыскать кого-то. — Но вы должны ответить мне. Это письмо вы писали? Там все правда?
Ответом мне был лишь сводящий с ума взгляд. Чувство разочарования росло, и под давлением всех этих фантомов заболела голова. По-видимому, Татьяна и мертвая могла кого угодно вывести из себя.
Я совсем уж собралась снова возвести вокруг себя стены и избавиться от призраков, когда Татьяна сделала движение — еле заметно кивнула головой. Ее взгляд переместился на записку в моей руке, и… она исчезла.
Я моментально вернула барьеры на место, собрав всю волю, чтобы оградить себя от мертвых. Лица исчезли, а вот головная боль нет. Рухнув на постель, я смотрела на записку, не видя ее. Ответ получен. Записка настоящая, и ее написала Татьяна. Вряд ли ее призрак стал бы обманывать меня.
