— Можно сопровождать ее? — спросил он.
— Только до места испытания, — ответил второй страж.
— А мне можно? — поинтересовался Кристиан.
— Только до места испытания.
Ответ стража удивил меня — я не думала, что он даже это разрешит. С другой стороны, может, это обычное дело, что кандидат в монархи следует к месту экзамена в сопровождении свиты; даже в случае неожиданного испытания посреди ночи. Хотя, как выяснилось, и не такого уж неожиданного. Территория двора фактически была безлюдна, но, когда Лисса и остальные вошли в маленькое, старое кирпичное здание немного на отшибе, в коридорах вдоль стен стояли группки мороев. По-видимому, слух уже распространился.
Они уважительно уступали дорогу. Некоторые — скорее всего, сторонники других семей — бросали на нее хмурые взгляды, но в основном собравшиеся улыбались Лиссе и снова выкрикивали приветственные слова о «возвращении дракона». Другие старались коснуться ее руки, как будто рассчитывая таким образом позаимствовать у нее везение или силу. Толпа была гораздо меньше той, которая встречала вернувшихся с первого испытания. И Лисса в результате нервничала меньше, но ее решимость отнестись к испытаниям серьезно осталась непоколебимой. Лица зрителей светились благоговением и любопытством; ничего удивительного — а вдруг она будет их следующей правительницей?
Дверь в конце коридора знаменовала собой конец ее пути. И Кристиан, и Эдди без слов поняли, что дальше им дороги нет. Оглянувшись на них через плечо — было приятно еще раз взглянуть на лица близких, — Лисса вслед за стражем вошла внутрь.
После эпопеи первого испытания она ожидала чего-то столь же устрашающего, а обнаружила старую моройку, удобно расположившуюся в кресле посреди почти пустой комнаты. Сложив на коленях руки, женщина держала в них что-то, завернутое в ткань, и при этом напевала с довольным видом. Говоря «старую», я именно это и имею в виду. Многие морои доживают до ста с лишним лет, но сидящая явно давно перешагнула эту границу. Ее бледная кожа была испещрена морщинами, седые волосы совсем истончали. Увидев Лиссу, она улыбнулась и кивнула на пустое кресло, рядом с которым стоял столик со стеклянным графином, полным воды. Стражи вышли, оставив женщин одних.
Лисса огляделась, но не заметила больше никакой мебели, только простую дверь напротив той, через которую вошла. Она села и посмотрела на старую женщину.
— Здравствуйте. Я Василиса Драгомир.
Улыбка женщины стала шире, от чего обнажились желтоватые зубы; один из клыков отсутствовал.
— Ваша семья всегда отличалась хорошими манерами, — прокаркала она. — Большинство тех, кто входит сюда, требуют сразу перейти к делу. Но я помню твоего деда. Тоже вел себя очень вежливо во время испытания.
— Вы знали моего дедушку? — воскликнула Лисса. Он умер, когда она была совсем маленькой. Потом до нее дошло, что еще означают слова женщины. — Его кандидатуру выдвигали на выборах короля?
Женщина кивнула.
— Выдержал все испытания. Я была уверена, что он победит на выборах, но в последний момент он снял свою кандидатуру. После этого пришлось бросать монетку, чтобы сделать выбор между Татьяной Ивашковой и Джейкобом Тарусом. Они шли прямо ноздря в ноздрю. Тарусы до сих пор таят из-за этого неприязнь.
Лисса ничего об этом не знала.
— Почему дедушка снял свою кандидатуру?
— Потому что твой брат только что появился на свет. Фредерик решил, что стоит посвятить себя не нации, а семье.
Это Лисса могла понять. Сколько Драгомиров насчитывала тогда их семья? Ее дедушка, ее отец и Андрей — ну и мать, но только по мужу. У Эрика Драгомира братьев и сестер не было. Лисса мало что знала о своем дедушке, но на его месте она тоже предпочла бы тратить время на сына и внука, а не выслушивать бесконечные речи, как приходилось Татьяне.
Пока эти мысли мелькали в сознании Лиссы, старая женщина внимательно наблюдала за ней.
— Это… Это и есть испытание? — спросила Лисса, прерывая затянувшееся молчание. — Просто разговор?
Старая женщина покачала головой.
— Нет. Вот оно, испытание.
Она развернула то, что держала на коленях. Это оказался сосуд… не то потир, не то кубок; я не могла судить с уверенностью. Красивый, серебряный, он, казалось, сиял собственным светом. Бока украшали кроваво-красные рубины, сверкающие при каждом повороте сосуда. Женщина любовно разглядывала его.
