говорилось, что у него зверская память на лица. Раз увидел - и на всю жизнь. Можешь надеяться, Костик. Надежда, она
умирает последней.
- Хочешь испортить мне настроение?
- Думаешь, мне ты настроение поднял?!
Мы замолчали, недовольные друг другом.
- На весь день зарядил, гад, - с ненавистью сказал Макс пять минут спустя. На сердце у меня полегчало - реплика
адресовалась не мне, а дождю.
- Я посижу у тебя? - осторожно осведомился я. - Погода хреновая, сам видишь... Домой ехать неохота.
- Сиди, - разрешил Макс.
- Клиенты-то есть? - продолжил я свои попытки вывести Макса из мрачных раздумий. - Я теперь свободен, могу чем-
нибудь заняться.
- Завтра должен подвалить один тип, - сообщил Макс. - Хочет, чтобы за его женой последили. Подозревает. Думает, что
любовник есть... Возьмешься?
- Можно, - с притворным воодушевлением сказал я. На самом деле все эти слежки супругов друг за другом я видел в
гробу. У мужа, который эту слежку заказал, наверняка имелась не одна любовница. Но он изображал моралиста.
- У меня карбюратор в «Форде» барахлит, - задумчиво произнес Макс. - Как там твой Сидоров? Еще не спился?
Посмотрит мою машину?
- Сидоров? - тут призадумался я. Вчерашний разговор всплыл в моей памяти, как айсберг из-под темной воды. - Сидоров
не спился. У него другие проблемы.
- Какие?
- Да так. - Я махнул рукой. Говорить Максу, что Сидоров вчера подбивал меня совершить ограбление, значило ставить
под угрозу душевное здоровье Макса. Мне и самому разговор с Сидоровым обошелся в некоторое количество нервных
клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Словно какая-то лихорадка скрутила Сидорова и заставила дрожать
при мысли о мешках с деньгами в конторе «Европы-Инвест». До вчерашнего дня я был совершенно уверен, что
криминальный период в биографии Сидорова закончился. Я знал, насколько не понравилось Сидорову находиться по ту
сторону колючей проволоки, и я знал, как он не хочет повторять свой лагерный опыт. Пару раз я вовлекал Сидорова в
небольшие приключения, связанные с моими делами, и каждый раз его приходилось долго и нудно уговаривать. Он был
очень осторожен в таких вещах. Он боялся играть с законом.
Куда что делось... Он и вправду был словно в лихорадке. Я пытался разубедить его насчет затеи с «Европой-Инвест», но,
кажется, не слишком в этом преуспел. Под конец я даже припугнул Сидорова тем, что позвоню в милицию и анонимно
сообщу о готовящемся преступлении. Сидоров мне не поверил.
- Не вешай мне лапшу на уши, - сказал он, стоя в дверном проеме и слегка пошатываясь: то ли от выпитого, то ли от
непреодолимого желания завалиться спать. - Никуда ты не будешь звонить. Ты же мне друг, Костик... И ты не будешь
стучать.
Он не стал вызывать лифт, а пошел вниз по лестнице, привалившись к перилам и скользя по ним рукавом вытертой
спортивной куртки. Я слушал, как постепенно затихают его шаги. Потом хлопнула входная дверь. Сидоров отправился
домой.
Было слишком поздно, чтобы отправляться с визитом к Ленке. И в этом тоже была вина Сидорова. Я досадливо
чертыхнулся и закрыл дверь квартиры.
Потом я долго не мог уснуть. Все эти люди, которые встретились мне сегодня... После общения с ними трудно уснуть. И
если все-таки сумеешь заставить себя провалиться в ватное слепое безвременье, то не стоит надеяться на приход приятных
снов.
Мне приснился Гиви Хромой в костюме Деда Мороза. Он улыбался золотыми зубами в обрамлении ватной
псевдорастительности на лице. Через плечо Гиви нес огромный мешок со штампом «Европа-Инвест». Из мешка
высовывалось насмерть перепуганное лицо Сидорова.
Он вопил: «Помогите!»
Глава 6
Ровный несмолкающий шум дождя за окном гипнотизировал меня. И не только меня, Генрих заснул, сидя на диване, с
журналом мод в руках. Из всех моих знакомых это был единственный мужчина, способный часами разглядывать подобные
издания. Генрих так любил женщин, что готов был смотреть не только на раздетых девушек «Плейбоя», но и на
