– Победитель получит в награду мой ритон! – произнёс он отчётливо. – И лавровый венок из рук Анасты!
Два раба поднесли к подиуму широкую серебряную чашу с оливковым маслом, предназначенным для втираний в кожу состязающимся борцам. Клит встал с руна, потянулся к золотой пряжке на плече, намереваясь отстегнуть её, и громко потребовал:
– Бороться он будет со мной!
Александр дёрнул его за руку, и Клит не устоял, повалился ему на грудь.
– Побереги вторую ногу, – сквозь вызванный этим смех посоветовал царь своему любимцу.
Деметрий указал пальцем на самого рослого и играющего мускулами юношу.
– С тобой, – определил он свой выбор противника.
Артисты освободили подиум. Деметрий первым зачерпнул пригоршней оливковое масло и плеснул себе на тело, начал втирать его в икры правой ноги. Видя, как он это делал, Александр напрягся и будто окаменел, красноватое лицо его бледнело от нахлынувшего воспоминания...
Летний день сиял от послеполуденного солнца. Деметрий присел на камне возле медного сосуда с оливковым маслом. Неторопливо отлил масло на бедро и принялся равномерно втирать в кожу, от бедра к икрам. Однако вниманием он отвлекался к дальней части вытянутого, засыпанного жёлтым песком игрового поля. Там было воткнуто в землю копьё с белым флагом, который обвис в безветрии, и рядом с взрыхлённой полосой, ровной линией проведённой от копья оттолкнулись и в его сторону побежали наперегонки Александр и Клит. Они бежали так, что было понятно – это одна из их любимых забав. Александр рванулся вперёд и немного раньше Клита добежал до места, где лежали два коротких дротика, подхватил свой и метнул в сторону грубо отёсанного деревянного болвана. Очертаниями болван напоминал персидского полководца, и дротик с глухим стуком поразил его под левую грудь. Клит следом бросил второй дротик, тот пролетел до болвана, вонзился в дерево остриём к острию дротика царя. Но Клит расстроился.
– Если бы я не поскользнулся! – не соглашаясь с поражением, заявил он с вызовом.
Александр насмешливо сплюнул. Потом указал на Деметрия.
– Вон наш судья. Он всё видел. Если подтвердит, что ты поскользнулся, не буду спорить, побежим снова.
Вдруг он замер, с бледнеющего лица сползла усмешка. Клит живо глянул, куда он смотрел, и тоже забыл о споре. За пределами игрового поля сзади Деметрия, между безлюдными каменными лавками для зрителей, на дубовом, оправленном слоновой костью троне восседал тщедушный старик. Мертвецки белое, костлявое, как у обитателя подземелья, лицо его выступало из царского одеяния, а на безволосой голове, словно торчащей на тонкой шее, прочно удерживалась, блестела царская диадема. Александр медленно направился в ту сторону. Однако Клит и Деметрий опередили его.
– Ты кто? – холодно потребовал ответа Клит, когда остановился напротив трона.
Старик с минуту безмолвствовал. Он уставился на подошедших бессмысленным, отсутствующим взором тусклых глаз и был очевидно безумен. Наконец он стал приходить в себя и утробным голосом, будто идущим из глубины колодца, вяло ответил:
– Я Дионисий. Родом из Мессинии.
– Что ты здесь делаешь? – строго продолжил допрос сумасшедшего Деметрий.
Тот неожиданно испугался. Съёжился, закрыл руками глаза и лоб и застонал. Потом заговорил неверной скороговоркой, как бы спотыкаясь мыслью на отдельных словах.
– Я совершил какое-то преступление... Меня заковали... Везли морем. – Он убрал ладонь с серого лица, приподнял край хитона и глянул на щиколотки ног, желая удостовериться, что на них ещё сохранились мозолистые следы долгого пребывания в колодках. И опять забормотал: – Явился бог Осирис. Он освободил меня и привёл... Повелел надеть царское облачение, диадему... молча сидеть на троне и ждать...
Алексан др вздрогнул, очнулся от нежного прикосновения к плечу.
– Что случилось? – с тревогой спросила Анаста.
Кроме неё, все смотрели на борцов на подиуме.
– Деметрий! – шумно вопили одни.
– Лисимах! – во всё горло кричали другие.
Казалось, Александр не слышал их.
– И всё им мало, – с мукой глядя в край руна, прошептал он пред себя.
Уныние и тоска, которые охватили его, до слёз тронули женщину. Она наклонилась, попыталась заглянуть ему в глаза, но он отыскал взором чёрноволосый затылок Аристона, предводителя входивших в состав его войска пэонийцев, и уставился на него. Открытые руки, ноги, часть груди и левое плечо Аристона заросли чёрными густыми волосами, – как облепленный шерстью, тот вскочил с мягкой шкуры и, топая короткими могучими ногами, грубо завопил: "Лисимах! Лисимах!" При виде такого буйного поведения звероподобного болельщика состязания Александр невольно стиснул зубы, губы его сжались в тонкую полоску.
