Аргумент Ансельма гениален , а логика безупречна. Он предполагает правовую основу для понимания наших отношений с Богом. Наши грехи, наше непослушание, это преступление против Бога. Непослушание требует наказания, иначе его не воспринимают всерьез. Поэтому Бог должен требовать наказания, уплаты цены, прежде чем Бог сможет простить наши грехи или преступления. Иисус - это цена. Оплата была произведена, задолженность была ликвидирована. И поскольку Иисус предоставлен Богом, логика также утверждает благодать - но только в правовых рамках.
Это общее христианское понимание выходит далеко за рамки того, что говорит Новый Завет. Конечно, там используются жертвенные образы, но язык жертвенности является лишь одним из нескольких различных способов, которые авторы Нового Завета формулируют смысл казни Иисуса. Они также рассматривают его как “нет” господству над Иисусом (и Богом), как поражение сил, которые правят этим миром, раскрывая их моральное банкротство, как раскрытие пути трансформации и как раскрытие глубины Божьей любви к нам.[11]
Таким образом, по мере того, как мы приближаемся к истории Марка в пятницу, мы должны быть в курсе того, как наши предрассудки, могут помешать видеть, что Марк говорит. В частности, мы будем утверждать, что у Марка вообще нет «заместительного жертвенного» понимания смерти Иисуса.
В дополнение к склонности видеть смерть Иисуса через призму более позднего христианского учения, существует еще одна проблема, когда мы стремимся услышать подлинную историю Марка. А именно, мы чаще всего слышим историю смерти Иисуса как композицию из нескольких Евангелий Нового Завета. Мы делаем то же самое с рождественскими историями, рассказами о рождении Иисуса. От Матфея мы получаем путеводную Звезду и мудрецов; от Луки мы получаем путешествие в Вифлеем, где нет места в гостинице, и пастухи следят за своими стадами ночью.
Так и с историями о смерти Иисуса. Хотя Матфей и Лука в основном следуют повествованию Марка, каждый из них вносит свои изменения. Например, только у Матфея есть сцена Пилата, омывающего руки и криком толпы: "кровь его на нас и на наших детях" (27:25), стих, который играл значительную роль в христианском преследовании евреев на протяжении веков. Только у Луки есть история об Иисусе, явившемся перед Иродом Антипой, а также три "последних слова" Иисуса: "Отец, прости их, ибо они не ведают, что творят”; “Сегодня же будешь со мною в Раю”; и “Отец, в твои руки предаю дух мой” (23:34, 43, 46).
История Великой пятницы в Евангелии от Иоанна содержит гораздо больше диалогов между Иисусом и Пилатом (у Марка Иисус говорит с Пилатом только один раз, а затем молчит). Иоанн также добавляет еще три "последних слова" с креста: своей матери и возлюбленному ученику: "женщина, вот твой сын" и "вот твоя мать"; "я хочу пить"; и "это конец" (19:26-28, 30). Наконец, составное понимание страстной пятницы обычно включает в себя язык Павла и автора письма к евреям: Иисус как жертва за грех и как великий первосвященник, который приносит себя в жертву (9: 11-14).
Таким образом, требуются значительные усилия, чтобы услышать, как Марк рассказывает историю без фильтров, данными другими книгами Нового Завета и более позднего христианского богословия. Эти фильтры не просто неправильные. Мы должны отложить их, если хотим услышать историю Марка, как он рассказывает.
