Шляпова сейчас на месте нет, он в академическом отпуске. По нашим сведениям, в лаборатории Страхова действует специалист по промышленному шпионажу. Его задача – вытащить как можно больше материала по практическому применению торсионных технологий. А торсионные поля – самая передовая отрасль науки. Особенно его интересует образец построенного на этих принципах генератора, предназначенный для использования в системах телекоммуникаций. Скорость распространения волн такого поля намного выше скорости света, а энергии почти не требует. Обладатель такой технологии станет фактическим хозяином всех радио– и телекоммуникационных систем в мире. А это рынок в сотни миллиардов долларов.
Кроме того, в том же институте разработан аппарат, который по фотографии с паспорта, то есть только по лицу, выдает трехмерное изображение тела, включая состояние внутренних органов. Это тоже один из видов практического использования торсионных технологий. Если использовать его в медицине, можно легко отменить все остальные методики диагностирования. Этот аппарат использует бесконечный источник информации – торсионные поля, содержащие полную информацию о нашем теле с момента зачатия. И история, и сиюминутное состояние – все на одном экране, в одном месте. Владелец такой технологии будет диктатором в современной медицине. Все, что сегодня считается передовой медицинской техникой, окажется ненужным – новейшие томографы, и сканеры, барокамеры и лазеры… Я уже не говорю о диагностических возможностях ультразвуковых аппаратов. А медицинский рынок значительно больше рынка связи. В США на медицину приходится четырнадцать процентов валового национального продукта, в Западной Европе и Японии – от восьми до десяти процентов. Огромные деньги!
– Но ведь многие ученые убеждены, что идея о торсионных полях ничего не стоит, что это фальшивка!
– Наш опыт подсказывает, что к таким научным дискуссиям следует относиться с особым вниманием. Подобные споры будят научную мысль. Любая новая идея, выглядящая сначала абсолютной абракадаброй, позднее, возбудив любопытство ученых, приобретает вид гипотезы и стимулирует новые формы научного поиска. Джордано Бруно сожгли на костре, а он всего-навсего говорил, что земля круглая и не является центром Вселенной. Кроме того, мы допускаем, что теория торсионных полей вообще антинаучна. Скажу больше: мы не совсем уверены, что в лаборатории академика Страхова в данный момент изучают именно торсионные поля. Возможно, им нужно, чтобы все думали, будто институт занимается какой-то малозначительной чепухой, а в действительности они ведут разработки чего-то совсем другого. Это нужно знать наверняка.
Альвенслебен снова раскрыл портфель и протянул мне еще одну папку, попросив передать ее Рафи. Когда тот прочтет документы, я должен рассказать ему историю Тайной службы Хранителей и описать свои чувства и выводы.
Прощаясь, я не мог не задать вопроса, мучавшего меня последние дни:
– Так кто вы, герр Альвенслебен?
Старик, казалось, не удивился моим словам.
– Потерпите, мой друг, совсем немного, и скоро все узнаете. Сейчас важно другое: для нас настало время последней надежды. Иначе всем туго придется. Думаю, вы понимаете.
Я молча согласился с ним.
Позвонив Рафи, я попросил его о срочной встрече.
