– Почему ты так уверен, что я приму твое предложение? – с трудом сдерживая желание размозжить лоснящийся череп, спросил Ибрагим. – Сегодня у меня все сто процентов, и я не помню, чтобы давал в какой-либо газете объявление «Требуются напарники».
– Чтобы не пришлось каяться, постарайся больше мне не грубить. Я этого не люблю. – Жирная физиономия Салеха посерьезнела, но опущенные углы губ по-прежнему демонстрировали презрение и привычное самодовольство. – Теперь по существу… Повода для беспокойства быть не должно: дело твое мы увеличим раз в десять–пятнадцать, так что двадцать процентов от соответствующего оборота не только покроют твой нынешний доход, но и значительно его превысят. Ну и, разумеется, никаких шалостей на границе: мне рейды израильтян здесь не нужны. Зачем нарушать спокойствие, когда можно тихо делать свое дело? А эти обстрелы, которые подобные тебе патриоты навлекают на нас, – он наклонил голову, будто задумавшись, но быстро встрепенулся. – Кому они вообще нужны? И скажи спасибо, что я хоть что-то предлагаю. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. – Словно предваряя важное заявление, он обвел глазами гостиную и продолжил, уже отчетливее и громче:
– Слава идет впереди тебя. Говорят, ты настоящий боец и командир. Не стану скрывать, мне нужен человек, который может организовать на месте бизнес с размахом. А размах у нас о-о-о-чень большой, можешь не сомневаться.
После еще одной эффектной паузы он бросил небрежно и как бы невзначай:
– Ну а не согласишься, что ж… – короткие жирные пальцы прошлись по головке шестилетнего сына Ибрагима, – сам знаешь, бизнес есть бизнес.
Уже после первых слов этого выродка стало ясно, что бескровного выхода из создавшегося положения лучше не искать. Ни к чему терять драгоценные секунды попусту. Согласие на унизительное предложение означает добровольное принятие рабства под патронажем Салеха и жизнь в постоянном страхе от угрозы смерти. Не согласиться – потерять семью, после чего самому пройти ад пыток и получить пулю в лоб. Отчаянное решение – единственно возможное в подобной ситуации – уже созрело, оставалось только сделать первый шаг. Гнусное прикосновение жирных отвратительных пальцев к его ребенку стало последней каплей, переполнившей терпение: три первые пули, вылетевшие из его пистолета, уничтожили жену и детей. Расчет оказался верным: гориллы Салеха, имевшие достаточно времени на ответную реакцию, от неожиданности оказались в замешательстве.
Сомнение в экстремальной ситуации часто оказывается непозволительной роскошью в жизни бойца, и следующие три пули уложили одного за другим опешивших охранников.
Стоявший рядом с боссом верзила успел выстрелить, раненый в левое плечо Али громко вскрикнул. Седьмая пуля вонзилась в лоб верзилы. На мгновение он застыл с удивленным лицом, а потом с грохотом рухнул, увлекая за собой домашнюю утварь. В стволе пистолета, направленного на ошалевшего Салеха, оставался один патрон.
– Смотри, сволочь, что ты наделал, – глаза Ибрагима пылали безумным огнем, однако голос не выдавал никаких эмоций. – Не дрожи, сейчас я тебя не трону – это была бы слишком легкая смерть для такой твари, как ты. Можно сказать, подарок. Но не надейся, что ты его не получишь.
Вжавшийся в кресло Салех с трудом разбирал слова Ибрагима, не понимая их смысла до конца. Челюсть отвисла, на лице застыл ужас.
– С этой минуты, – продолжал Ибрагим, – ты будешь жить с неотступной мыслью, что я рядом, в любую секунду могу появиться и сделать с твоим поганым телом то, чего достойна только свинья. Ты не найдешь покоя ни в туалете, ни в ванной, ни в постели проститутки. Ты станешь бояться собственной тени, потому что всегда и во всем тебе будет мерещиться мое присутствие. Придет время, и я действительно предстану пред тобой. И ты умрешь в таких муках, что пожалеешь о том дне, когда родился. Но чем больше ты будешь умолять меня о смерти, тем страшнее будут твои мучения.
Последние слова Ибрагима прозвучали одновременно с плавными, осторожными шагами спиной вперед к выходу из комнаты. Не дойдя до двери, он умелым движением сломал Али шею, взглянул на обмякшее тело и по-кошачьи легко выпрыгнул из окна на улицу.
