Кей вызвал адъютанта:
– Лейтенант, вы помните израильского журналиста, появившегося здесь пять дней назад?
– Господин адмирал спрашивает о журналисте, который приехал на базу в ознакомительных целях для продолжения работы над книгой о наших секретных службах?
– Именно… Мне представлены донесения о его повышенном интересе к некоторым чрезвычайно важным объектам. Проверьте, пожалуйста, его документы.
Проверить документы на профессиональном языке означало: «надавите».
– Есть, сэр!
* * *
Седьмой день моего пребывания на этой быстро осточертевшей базе ничем не отличался от предыдущих шести. Утреннее «вхождение в профессию» с непременным интервью в кабинете официального представителя какого-то мудреного отдела сменилось шатанием среди однообразных серо-коричневых строений. Присутствие на территории потенциального врага не было санкционировано: журналисту не надлежит проявлять излишнее любопытство. Однако секреты свои они стерегут исправно: всюду, куда вход посторонним воспрещен, войти практически невозможно. Что же предпринять?
Но события начали ускоряться без моего участия.
Стук в дверь отозвался в голове тяжелым эхом. Часы показывали пять утра, и не могу сказать, что я охотно пошел открывать дверь.
На пороге стояли полицейские в военной форме. Чего хотят эти идиоты? После проверки документов и нескольких формальных вопросов ночные посетители сообщили о том, что разрешение на посещение мне выдано ошибочно. От имени руководства мне приносится извинение за вынужденные неприятности и предлагается в течение суток покинуть пределы базы.
Час от часу не легче! О продолжении подготовки к операции не могло быть и речи, необходимо было срочно приступать к делу. Собранного материала слишком мало, но времени уже нет… Где-то произошел сбой. Неужели Рафи все-таки подставил меня? Или кто-то из его конторы? Нет. Людям нужно верить, даже таким, как он. А может, он прокололся? Сейчас это не имело никакого значения. Выход один – действовать немедленно, а там – будь что будет. На этом свете происходит только то, что должно произойти, как написано в святых книгах. Все предопределено, и мы можем выбрать только путь, по которому идем.
Голова заработала четко и ясно. Так… Внизу стоит солдат военной полиции, его нейтрализация – дело техники. Около квартиры – охранник из ЦРУ… Да, с ним наверняка придется повозиться. Но самое опасное – сам Алекс. Мне необходимо срочно выбрать вариант захвата, и во что бы то ни стало вывезти Панова. При этом важно обойтись без стрельбы, ибо шансов выйти живым из перестрелки практически не существует… В пять утра на базу приезжают грузовики с продовольствием и запчастями, в семь покидают ее. Шесть из них едут на основной продовольственный склад, еще две – на склад, расположенный на соседней улице. Последний же грузовик обычно направлялся к небольшому гаражу, расположенному двумя улицами дальше. Именно его-то я и отметил, как самый подходящий для выполнения моего задания. Оставалось только надеяться, что, как и в предыдущие дни, в гараж поедет именно последняя машина. Но это от меня уже не зависело. За два часа нужно успеть захватить грузовик, вывести из строя охрану, усыпить Алекса и выехать за пределы базы. Времени, в принципе, достаточно, главное, чтобы без глупых неожиданностей… Охранник внизу меняется каждые четыре часа. Значит, при успешном ходе дела американцы хватятся похищенного не раньше девяти, при смене полицейского. С той же минуты начнется и погоня.
Часовая стрелка приближалась к шести. Быстро одевшись, я спустился вниз и выехал в направлении ближайшего поселка. Резко затормозил у попавшегося на глаза телефона-автомата. Убедившись, что на «хвосте» никого, набрал номер советского посольства в Вашингтоне. Несмотря на ранний час, нужного человека нашли очень быстро. Обменявшись паролями, мы поговорили с ним очень кратко и толково, после чего, нарушив правила конспирации, я позвонил с того же телефона по второму номеру. Искать другой не было времени.
Все должно завершиться до завтрашнего утра. Иначе – провал, за которым неизбежно последует наказание. Мой московский начальник шутить не любит.
