– А для меня важнее как раз второе: часть своего нынешнего капитала он выманил у меня обманным путем.
– И ты полагаешь, что мы поможем тебе вернуть украденное?
– Я полагаю, что служба безопасности не позволит шпиону вести свои дела, – ответил я спокойно.
– Почему ты так уверен, что мы непременно тебе поверим? А если ты сам приехал сюда со шпионским заданием? – агрессия в тоне Марка явно возрастала.
– Финансовые возможности этого человека весьма значительны, – я сделал вид, что не обратил внимания на последнее замечание, – и это означает, что он быстро укоренится, найдет нужных людей, возможно, даже организует свою сеть и начнет передавать информацию. Чем быстрее вы его перехватите, тем лучше. Я дам его имя и примерный возраст, вы без труда наведете справки и убедитесь, что в моих словах есть резон.
– Тебе известно что-нибудь о задании, которое он получил?
– Извини, но это я могу передать только человеку на самом высоком уровне.
– Ты случайно не преувеличиваешь? – Марк не пытался скрыть раздражения. – Подумай сам: эмигрант, только что появившийся в стране, привозит информацию о супершпионе. Ну кто этим заинтересуется?
– Я не сказал «супер», он просто шпион.
– Это несущественно. Почему мы должны тебе верить?
– Совсем не должны, и я бы не поверил пришлому одиночке. Но прежде, чем что-либо отвергать, проверил бы информацию, которую человек готов предоставить. И это именно то, что вы сделаете.
– Ладно. Понадобишься – найдем.
* * *
Домой я отправился достаточно спокойным: главное сделано. Не так уж важна достоверность переданной информации: основное – впечатление, рождаемое моей уверенностью в собственной значимости, важна форма изложения, в которой без труда прочитывается профессионал. Теперь интерес ко мне, как нарастающая волна, поднимется все выше и выше по этажам службы безопасности. Сейчас необходимо точно соблюдать дозировку продаваемого материала: чем выше ранг сотрудника, тем правдивее и интереснее должна быть наживка. Расчет оказался достаточно верным, и в течение последующих недель несколько встреч последовали одна за другой. Наконец меня вызвали на встречу, где как я предполагал, должно было решиться, удастся ли мне вступить в игру по-крупному или придется оставаться в роли подозрительного анонимного типа, за которым время от времени увязывается «хвост».
В назначенный день я приехал на улицу Аленби в центре Тель-Авива, подошел к указанному дому. В маленькой скромно обставленной квартирке меня встретил человек средних лет – небольшого роста, с намечающейся лысиной и слегка сонным лицом, но пружинистыми движениями и цепким взглядом серо-голубых глаз.
– Рафи, – он протянул мне ладонь с короткими, крепкими, словно стальными, пальцами.
– Гардин.
– Ты хочешь, чтобы я называл тебя по фамилии? У русских же это не принято, – акцент собеседника выдавал его польское происхождение.
– Леонид.
– Хорошо, Леонид, присаживайся. – Он показал на кресло и вальяжно расположился напротив. – Так что у тебя есть для меня?
Весь вид этого человека, тон его разговора, жестикуляция подсказывали мне: он – самый главный, и только он в силах решить все. Или почти все.
– У меня много информации, которая может заинтересовать вас, прежде всего…
Рассказ звучал лаконично, точно и весомо. Рафи внимательно слушал, иногда слегка прикрывая веки. Конечно, его манера поведения могла обмануть только простака: так спокойно, чуть ли не равнодушно, способны вести себя только очень опытные, уверенные в себе и своих силах профессионалы. Рафи вызывал у меня неподдельное уважение и интерес, к тому же по его поведению я предположил, что его ранг был явно выше старшего оперативного сотрудника или штабного офицера.
– Скажи, Леонид, почему они поставили на тебя? Ты ведь из экономического отдела. У них что, опытных оперативников не хватает? К тому же подготовленный агент может сработать быстрее и точнее, не так ли?
Я ответил не колеблясь, поскольку раздумывал на эту тему не раз. Да и не собирался я тут юлить – ни к чему.
– Для штатного агента это было бы очередное задание, не более того. Они, видимо, понимают, что землю буду грызть, но до этого Кузнецова доберусь.
