Последняя милость - страница 87

Разговаривая с Лемье, Гамаш быстро просматривал сообщения в поисках того, которое ему должен был прислать эксцентричный художник, угнездившийся в недрах главного управления Сюртэ. Наконец он его нашел, кликнул мышкой и стал ждать. Из-за того что в полевых условиях подключение к Сети шло по обычной коммутируемой телефонной линии связи сообщение открывалось мучительно долго.

Наконец на экране стала постепенно проявляться картинка.

— Я разговаривал с другими бродягами. Расспрашивал их об Элле, — продолжал Лемье. — Этот народ не слишком разговорчивый, но большинство все же вспомнило ее. Из-за ее места между ними даже возникла потасовка. Судя по всему, в их среде оно считалось чем-то вроде пентхауза. Прямо над решеткой теплотрассы. Странно, что она решила его сменить.

— Действительно, странно, — пробормотал Гамаш, впившись взглядом в экран монитора. На нем уже проявилась половина рисунка. — Вы хорошо поработали, Лемье. Поезжайте домой.

— Слушаюсь, сэр.

Представив себе довольное лицо польщенного похвалой Лемье, Гамаш невольно улыбнулся.

В течение следующих пяти минут Гамаш гипнотизировал взглядом экран, с нетерпением ожидая, когда картинка проявится полностью. Когда же это наконец произошло, старший инспектор откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и долго задумчиво рассматривал изображение, совершенно забыв о времени.

Без двадцати пяти шесть Гамаш спохватился. Пора было отправляться на встречу с судмедэкспертом.

Когда улыбающийся Гамаш вошел в бистро, доктор Шарон Харрис уже успела уютно устроиться в мягком кресле с бокалом Дюбонне. Извинившись за опоздание, он тоже заказал Дюбонне и сел в кресло напротив, у многостворчатого окна, из которого открывался прекрасный вид на замерзший пруд и по-рождественски украшенные деревья. В очаге весело плясали языки пламени. Доктор Харрис, которая до этого рассеянно теребила белый ярлычок, свисающий со стола, вдруг обратила внимание на надпись.

— Двести семьдесят долларов, — прочитала она.

— Надеюсь, что это не цена Дюбонне? — испуганно спросил Гамаш. Его рука с бокалом замерла на полпути ко рту.

— Нет, — рассмеялась Шарон. — Это цена стола.

— Слава богу!

Гамаш сделал небольшой глоток вина и улыбнулся. Он совсем забыл. Вся мебель, все столовые приборы в этом бистро были антикварными, собранными Оливье. А само бистро было по совместительству еще и антикварным магазином. Здесь продавалось абсолютно все. Посетитель мог, например, выпить вино и приобрести хрустальный бокал, из которого его пил. Кстати, бокал, который в этот вечер достался Гамашу, был очень красивым. Он приподнял его так, чтобы отблески огня падали на острые грани, и они тотчас же заиграли всеми цветами радуги. Гамаш почему-то сразу вспомнил о чакрах.

— Вы все еще собираетесь сюда переехать? — спросил он, перехватив задумчивый взгляд Шарон, устремленный в окно.

— Если здесь будет продаваться дом, обязательно. Хотя обычно их очень быстро покупают.

— Год назад продавался бывший дом Хедли.

— Боже избави меня от этого места! Хотя, должна признаться, что цена была очень соблазнительной. Они отдавали его практически даром.

— И сколько за него просили?

— Не припомню точной цифры, но меньше ста тысяч.

— C’est incroyable[59], — Гамаш взял из вазочки немного орешков кешью.

Доктор Харрис обвела взглядом быстро, которое быстро наполнялось посетителями.

— Кажется, никто особенно не переживает по поводу произошедшего убийства, — сказала она, повернувшись к Гамашу. — Судя по всему, наша жертва не пользовалась особенной любовью местных жителей.

— Похоже на то, — согласился Гамаш. — Кстати, это она купила дом Хедли.

— Понятно, — сказала доктор Харрис.

— Что именно вам понятно? — поинтересовался Гамаш.

— Для того чтобы купить этот жуткий дом, человек должен быть бесчувственным как бревно. Мне было неприятно даже смотреть на его фотографию в компьютерном каталоге.

— У каждого человека свое эмоциональное восприятие действительности, — улыбнулся Гамаш.

— Согласна. Но вот вы, например, купили бы его?

— Моя бы воля, я бы к нему даже близко не подошел, — заговорщицким шепотом сообщил он. — У меня от этого места мороз по коже. Так что вы там для меня приготовили?