— Сиси убила свою мать, — задумчиво повторил Бювуар. — Но почему? Зачем?
— Из-за денег, — ответила Изабелла, у которой было время подумать над этим вопросом. — Ей предстояла встреча с представителями американской компании, которым она надеялась продать свою философию. Она надеялась сделать на Li Bien целое состояние.
— Ну, скорее всего, этим надеждам не суждено было сбыться, — сказал Лемье.
— Возможно, — согласилась Лакост. — Но главное, что сама Сиси в это верила. Все ее планы на будущее были построены на этой сделке с американцами.
— И тут появляется пьяная нищенка, которая оказывается ее матерью, — продолжил ее мысль Гамаш. — Это представляет смертельную угрозу для того мифического образа, который Сиси тщательно создавала в течение многих лет. Кто-то должен был умереть. Либо мечта Сиси, либо ее мать. Для Сиси выбор был однозначен. — Он задумчиво посмотрел на стоящую на столе деревянную шкатулку, взял ее в руки и еще раз посмотрел на приклеенные снизу буквы.
B KLM.
Зачем Эл собирала эти буквы? Он открыл шкатулку и указательным пальцем поворошил находящиеся в ней вырезанные заглавные буквы. Множество букв К, М, С, L и В.
Гамаш медленно закрыл крышку, отставил шкатулку в сторону и долго смотрел перед собой неподвижным взглядом. Потом старший инспектор встал и принялся ходить по комнате. Наклонив голову и заложив руки за спину, он круг за кругом, размеренным шагом обходил обширное помещение.
Через несколько минут Гамаш остановился.
Теперь он знал ответ.
— Мадам Лонгпре. — Гамаш встал и галантно поклонился изящной пожилой женщине.
— Месье Гамаш. — Она легонько кивнула и села на пододвинутый стул.
— Что вам заказать?
— Эспрессо, s’il vous plaît.
Они сидели в бистро, за столиком у камина. Было десять часов утра, и с ясного неба падали крупные снежные хлопья. Это метеорологическое явление довольно часто можно наблюдать зимой в Квебеке, но от этого оно не становилось менее замечательным. Снегопад и яркое солнце одновременно. Вид из окна был просто изумительным. Кристаллы и призмы, нежные и хрупкие, кружили в воздухе и медленно опускались на Три Сосны, превращаясь в розовые, голубые и зеленые искорки на деревьях, крышах домов и одежде прохожих.
Им принесли кофе.
— Вы уже пришли в себя после пожара? — спросила Эм. Она тоже была там, вместе с Матушкой и Кей. Всю ночь пожилые женщины разносили бутерброды, кофе и теплые одеяла. Гамаш понимал, что они безумно устали, и именно поэтому решил отложить разговор с Эмили на следующее утро.
— Это была ужасная ночь, — сказал он. — Одна из худших в моей жизни.
— Кем был этот человек?
— Его звали Саул Петров, — ответил Гамаш, внимательно наблюдая за ее реакцией. Но лицо Эмили не выражало ничего, кроме вежливого интереса. — Он был фотографом. Фотографировал Сиси.
— Зачем?
— Для ее каталога. Она собиралась подготовить его к встрече с представителями одной американской компании, которых она надеялась заинтересовать своим проектом. Сиси собиралась стать кем-то вроде гуру от моды, хотя ее амбиции не ограничивались лишь вопросами стиля и дизайна.
— Комплексное обслуживание, — улыбнулась Эм. — Мы обновим вас снаружи и изнутри.
— Да, планы у мадам де Пуатье были грандиозные, — согласился Гамаш. — Вы упоминали о том, что несколько раз встречались с Сиси, а как насчет ее семьи? Вы знакомы с ее мужем и дочерью?
— Только со стороны. Я никогда не общалась с ними. Они были на матче по керлингу.
— И, насколько я понимаю, на рождественской мессе в церкви тоже?
— C'est vrai, — Эмили улыбнулась собственным мыслям. — А вы знаете, она совсем не такая, как кажется, эта девочка.
Слова Эмили стали полной неожиданностью для Гамаша.
— Что вы хотите этим сказать?
— О, я не имела в виду ничего дурного, старший инспектор. Она не пыталась казаться тем, кем она не была на самом деле, как это делала ее мать. Хотя, если честно, Сиси никого не удавалось ввести в заблуждение. Все ее ухищрения были шиты белыми нитками. Нет, Кри действительно очень робкий и замкнутый ребенок. Избегает смотреть людям в глаза. Но при этом у нее совершенно волшебный голос. У нас у всех перехватило дыхание, когда она запела.
