Последняя милость - страница 122

— И вы нашли ее? — озадаченно спросила Клара. — Совершенно невероятно!

— Я нашел ее среди вещей мертвой женщины. — Гамаш говорил медленно, чеканя слова, чтобы дать Кларе возможность до конца осознать их смысл. — Ее нашли у входа в универмаг «Огилви», незадолго до Рождества. — Он внимательно наблюдал за выражением лица Клары, которая по-прежнему выглядела изумленной и озадаченной, но не более того. — Она была бродяжкой, нищенкой, — добавил он.

После этих слов в глазах Клары зажегся огонек понимания, и ее голова резко откинулась назад, как от удара.

— Нет, — прошептала она, побелев как мел. Глядя на Гамаша расширившимися от ужаса глазами, Клара сделала несколько судорожных вдохов и уточнила: — Та старая бездомная женщина, которая сидела у входа в универмаг?

В прихожей стало необычайно тихо. Все взгляды были устремлены на Клару, которая пыталась справиться с обрушившейся на нее новостью. Она чувствовала, что падает, но не на пол, а гораздо ниже, в бездонную пропасть, полную разбитых надежд.

«Я всегда любила твое искусство, Клара…»

Нет. Значит, нищенка все же не была Богом. Она была просто жалкой, несчастной старухой. Страдающей теми же бредовыми идеями, что и Клара. Они обе считали работы Клары настоящим искусством. Что ж, они ошибались. Правда оказалась на стороне Сиси и Фортана.

Твое искусство дилетантское и тривиальное. Ты неудачница. У тебя нет ни собственного видения, ни собственного стиля. Твои работы не стоят и ломаного гроша. Твоя жизнь растрачена попусту…

Эти жестокие слова звучали в ушах Клары, вгрызаясь в ее мозг и сводя с ума.

— О господи! — только и смогла произнести она.

— Питер, вы не могли бы приготовить чай? Горячий и сладкий?

Питер обрадовался поводу чем-то себя занять, хотя и злился из-за того, что эта мысль пришла в голову не ему, а Гамашу.

— Возвращайся в наш штаб и узнай, как дела у агента Лакост, — шепотом приказал Гамаш Бювуару и повел Клару обратно в гостиную. Уже оказавшись там, он вспомнил, что забыл сказать инспектору, чтобы тот забрал кассету. Теперь главное было не забыть ее, когда он сам будет уходить.

— Расскажите мне о вашей встрече, — сказал он, усадив Клару у жарко натопленного камина.

— Мне пришлось буквально перешагнуть через нее, когда я заходила в «Огилви». Это был день презентации книги Руфи, но я все время думала об этой бездомной женщине. Я испытывала чувство вины перед ней, ведь у меня есть деньги… И вообще…

Клара не стала заканчивать предложения, зная, что Гамаш поймет, что она имела в виду. Она снова переживала драму, разыгравшуюся в «Огилви». Вспоминала, как она ушла с презентации, купила еду, дошла до рокового эскалатора. Увидела Сиси.

Твое искусство дилетантское и тривиальное…

Она снова вышла в холодную ночь. Ей снова захотелось стремглав кинуться куда глаза глядят, крича и плача, расталкивая прохожих. Но вместо этого она склонилась над нищенкой и, вдыхая вонь дерьма и отчаяния, заглянула в воспаленные слезящиеся глаза.

«Я всегда любила твое искусство, Клара…»

— Она так сказала? — спросил Гамаш.

Клара кивнула.

— Вы ее знали?

— В тот день я увидела ее впервые в жизни.

— Но этого не может быть! — вырвалось у агента Лемье, который до этого только молча слушал. Он тотчас же спохватился и испуганно посмотрел на Гамаша, ожидая выговора, но старший инспектор взглянул на него скорее с интересом и почти сразу же снова повернулся к Кларе.

Лемье с облегчением вздохнул и продолжал слушать, хотя усидеть на месте удавалось с трудом. Весь этот разговор его нервировал.

— И как вы это объясняете? — спросил Гамаш, внимательно наблюдая за выражением лица Клары.

— Никак.

— Не может быть. У вас наверняка есть какое-то объяснение, — осторожно подбодрил ее Гамаш. Он не хотел слишком давить на Клару. Ему необходимо было, чтобы она раскрылась перед ним. — Расскажите мне.

— Я думаю, что это был Бог. Думала, что это был Бог, — ответила Клара, глотая душащие ее слезы и мужественно пытаясь взять себя в руки.

Гамаш терпеливо ждал. Он даже отвернулся, чтобы создать Кларе видимость уединенности. Глядя на потухший экран телевизора, он снова увидел перед собой корабль. Точнее, даже не весь корабль, а только его нос. Там было какое-то изображение. Морская змея. Змея? Нет. Птица.