Капитан Капут крутнулся на месте, точно кот, заманивший в засаду собственный хвост.
– Которую? – спросил он.
– Не знаю, – ответил слегка ошарашенный Шмендрик. – Их что же, больше одной?
– Еще бы! – воскликнул Капут, рдея и разбухая так, словно он забеременел гордостью. – Вилли Кроткий! Вилли Кроткий! Где этот паренек?
Жидковолосый вьюнош с лютней и прыщами приволок от костра ноги.
– Спой джентльмену про один из моих подвигов, – приказал ему Капитан Капут. – Спой о том, как ты вступил в мою шайку. Я этой баллады с прошлого вторника не слышал.
Менестрель вздохнул, ударил по струнам и шатким контратенором запел:
И когда Капитан восвояси скакал,
Завалив на охоте оленя,
Он увидел: стоит в луговине юнец,
Побледнев и согнувши колени.
«Ты почто распечалился, славный юнец?
Аль влюбился в кого без предела?
Может, дали тебе безуханный надел
Или вовсе не дали надела?»
«Есть надел у меня, и уханный вполне,
Хоть что значит то – я без понятья,
А печалуюсь я о подруге своей,
Увели ее прочь мои братья».
«Пред тобой – Капитан из зеленых лесов,
Я верну тебе, парень, подругу,
Ведь в отряде моем – молодец к молодцу.
Но отплатишь ты чем за услугу?»
«Если ты, Капитан, мне подругу вернешь,
Ты по морде получишь в отплату.
Но на шее у ней висит изумруд —
Больно жирно отдать его брату».
К тем трем братьям тогда поскакал Капитан,
И запел его меч распаленный:
«Пусть вам будет девица, а нам – самоцвет,
Что достоин царской короны».
– Вот сейчас самое лучшее будет, – прошептал Шмендрику Капут. Он нетерпеливо подпрыгивал на цыпочках, обняв себя за плечи.
Все сорвали плащи и схватили мечи,
Раздаются стальные напевы.
«Я клянусь потрохами, – сказал Капитан, —
Не видать вам ни камня, ни девы».
Он их гонит вперед, он их гонит назад,
Он их гонит кругом, как баранов…
– Как баранов, – выдохнул Капут.
На протяжении семнадцати последних строф он раскачивался и погуживал, и отбивал предплечьем удары трех мечей, упоенно не замечая издевательской усмешки Молли и нетерпения разбойников. Баллада наконец завершилась, Шмендрик громко похлопал в ладоши и похвалил Вилли Кроткого за технику правой руки.
– Я называю это щипком Алана из Лощины[33], – сказал менестрель.
Он вознамерился развить эту тему, однако Капут прервал его, сказав:
– А теперь Вилли, добрый мальчик, сыграй остальные. – Он улыбнулся Шмендрику широкой улыбкой приятного, как понадеялся чародей, удивления. – Я сказал, что обо мне сложено несколько песен. Их тридцать одна, если быть точным, хоть в сборнике Чайлда[34] они пока и отсутствуют…
Глаза его вдруг расширились, он вцепился в плечи чародея.
– Вы, случаем, не мистер Чайлд, нет? – спросил Капут. – Говорят, он часто бродит, переодевшись в простое платье и разыскивая баллады…
Шмендрик покачал головой:
– Нет. Мне очень жаль, право.
Капитан вздохнул и отпустил его.
– Ну, не суть важно, – пробормотал он. – Всегда ведь надеешься, еще бы, даже теперь, что тебя соберут, выверят, аннотируют, приведут варианты, даже усомнятся в подлинности одной из баллад… ладно, ладно, чего уж тут. Спой нам другие песни, юный Вилли. Когда-нибудь тебя будут записывать в полевых условиях и нынешняя практика тебе пригодится.
Грабители заворкотали, заерзали, пиная ногами камни. Хриплый голос проревел из безопасной темноты:
– Нет, Вилли, спой нам настоящую песню. Спой про Робин Гуда.
– Кто это сказал? – Капут снова с лязгом вытянул меч из ножен и завертелся во все стороны сразу.
Лицо его вдруг представилось Шмендрику бледным и безрадостным, точно лимонный леденец.
– Я сказала, – ответила Молли Грю, что было неправдой. – Люди устали слушать баллады о твоей отваге, милейший Капитан, пусть даже сочинил их ты сам.
Капут искоса посмотрел на Шмендрика.
– Они все равно могут считаться народными песнями, правда, мистер Чайлд? – негромко и обеспокоенно спросил он. – В конце концов…
– Я не мистер Чайлд, – ответил Шмендрик. – Честное слово.
Из темноты крадучись выступил закоренелый злодей в драном бархате.
– Капитан, если нам нужны народные песни, а я полагаю, без них не обойтись, так по-нашему, они должны быть правдивыми песнями о настоящих разбойниках, а не о жалкой и лживой жизни, которую мы здесь ведем. Не хочу никого обидеть, Капитан, но не так уж мы и веселы, в конце-то…
