Последняя из амазонок - страница 21

Их одержимость зажгла не только наш род, Ликастею, но и Фемискиру, и Кадисию, и Титанию, и прочие роды до самых Железных гор и Пояса бурь. Сердца старших женщин наполнялись гордостью, когда долины дрожали от топота копыт, а юные девы осваивали великое искусство войны.

Но дарования Антиопы не ограничивались доблестью: в равной мере она обладала талантами полководца и политика. Именно ей удалось убедить наших старейшин отказаться от поединков, в которых воительницы гибнут в череде разрозненных схваток, и сокрушать врага массированной атакой конницы. Она ратовала за возрождение древних обычаев, но, когда того требовали интересы дела, не чуралась новизны. По её наущению конных лучниц разделили на группы, отряды и крылья, с собственными командирами, но под единым управлением. Она возродила умение атаковать лавой и ввела боевое построение под названием «грудь и рога».

Антиопа приказала изготовить под свою руку невиданное доселе метательное копьё, имевшее металлический наконечник и утяжелённое железной сердцевиной. Для обычного броска это оружие было слишком тяжёлым, однако специальное рычажное устройство позволяло метать его даже на всём скаку, значительно увеличивая поражающую силу.

К подпруге своей лошади Антиопа прикрепила ремённые петли для упора стоп. Это позволяло ей приподниматься во время скачки в седле, чтобы, обрушивая на врага удар, вкладывать в него вес своего тела. В семнадцать лет она могла расщепить сосну обхватом примерно в мужское бедро, а в двадцать четыре, ко времени возведения в сан военной царицы, носила на копье скальпы девяти врагов, поверженных ею в степи в схватках один на один.

Мы были уверены в том, что, если любые захватчики, будь то сыновья Геракла или подражатели, завидующие его славе, явятся в наши степи, их не спасут ни железо панцирей, ни бронза щитов, ни силы самого ада.

Время шло, и те, к чьему приходу мы готовились, предстали перед нами. Их привёл Тесей, правитель Афин.

Рождённая на свет во дни славы Геракла, я выросла и стала воительницей в то время, когда на боевую стезю вступило другое поколение, поколение Тесея. Элевтере в ту пору минуло двадцать два, и она командовала крылом. Мне было девятнадцать. Я была ей возлюбленной и другом.

Внутри носовой части корабля, там, где балка водореза крепится к переднему брусу кильсона, находится тесная каморка для хранения парусов, именуемая ещё и чуланом для гирлянд, поскольку именно туда при отплытии жрецы помещают освящённые ветви мирта и рябины, дары Посейдону и дочерям Протея.

Тот самый чулан и стал моим прибежищем, когда наша эскадра отправилась в погоню за Селеной. Моряки считают присутствие женщины на корабле дурной приметой, и хотя мой отец с Дамоном не допускали никаких оскорбительных выпадов в мой адрес, я сама была заинтересована в том, чтобы не мозолить матросам глаза. Чуланчик, укромное местечко, где пахло отбелённым полотном и миртовыми венками, как нельзя лучше подходил мне в качестве убежища, и неудивительно, что, забравшись туда впервые, я тут же удобно устроилась на сложенных парусах и забылась крепким девичьим сном.

Кораблей, как я говорила, было четыре: «Феано», «Эвплоя», «Херсонес» и «Протагония». Изначально беспалубные, они получили дощатые настилы в центральной части, где разместились стойла для лошадей. На борту каждого находились по тридцать четыре рядовых воина, пехотный командир, два бойца-конюха для присмотра за лошадьми, младший командир конницы, а также капитан и кормчий. За вёсла брались не только простые воины, но даже высшие командиры, включая командовавшего всей эскадрой царевича Аттика.

Предполагалось, что путь до страны амазонок займёт около шестидесяти дней, причём нашим кораблям предстояло пройти водами, где доселе не доводилось плавать никому из эллинов, кроме Ясона, Геракла и, разумеется, самого Тесея, совершившего подобное плавание около двадцати лет назад. Места эти находились вдали от цивилизованного мира, и люди полагали, что тамошние дикари не ведают законов, не испытывают почтения к небесам и даже не слышали о существовании Зевса.