Последняя глушь - страница 23

«О, Силалюк, как ужасно все запуталось!»

Уджурак мог спастись только в обличии плосколицего, но это существо оказалось слишком слабым и беззащитным, чтобы выжить в суровом краю!

Они с Лусой шли по бокам от Токло, чтобы подхватить Уджурака, если он вдруг начнет падать. Каллик вспомнила, как когда-то давно они с Таккиком катались на широкой спине мамы Нисы. Но это была всего лишь одна из веселых игр, в которые они с братом так любили играть и по которым Каллик до сих пор мучительно тосковала. Сейчас все было иначе. Больше всего это было похоже на тот страшный случай, когда Токло нес Лусу на спине после того, как ее сбил огнезверь. Тогда они тоже боялись, что Луса умрет, а теперь все повторилось вновь, только смертельная опасность на этот раз угрожала не Лусе, а Уджураку.

Уджурак слабо пошевелился, и Каллик поспешно ткнулась мордой ему в лапу, чтобы он не упал. Она даже испугалась, почувствовав, какой он холодный. Ей всегда казалось, что шкура у плосколицых розовая, но у Уджурака она была белой, как снег, и с голубоватым отливом, словно лед под луной. Он по-прежнему был без сознания, а голова безжизненно раскачивалась в такт шагам Токло.

— Его дух уже готов уйти, — прошептала Каллик.

— Он поправится, — без особой уверенности сказала Луса, чтобы подбодрить ее. — Плосколицый целитель знает, что нужно делать.

Но Каллик не разделяла ее веру в могущество плосколицых. Ниса и Нанук умерли у нее на глазах, хотя она готова была сделать все для их спасения. Каллик знала, что Уджураку тоже предстоит в одиночку сражаться за свою жизнь.

Когда медведи подошли к берлоге плосколицых, возле которой впервые увидели детеныша, на землю упали редкие капли дождя, вскоре превратившегося в ливень. Ветер дул им в морды, и за несколько мгновений они все промокли до костей, а тропа превратилась в реку жидкой грязи.

— Только этого нам не хватало! — проревел Токло.

Дождь заплясал по голому телу Уджурака, в мгновение ока вымочив шерсть у него на голове, так что она плотно облепила череп. Каллик завыла от отчаяния. Она знала, что хрупкому человеческому детенышу срочно нужно тепло и укрытие, но дождь уничтожал последнюю надежду на спасение. Она уже даже не могла сказать, дышит Уджурак или нет.

Когда они, наконец, обогнули долину и вышли к берлогам плосколицых, стойбище встретило их мертвой пустотой и тишиной.

— Они все попрятались в своих теплых берлогах, — прошептала Каллик.

— И что нам теперь делать с Уджураком? — спросил Токло. — Мы должны отнести его в укрытие, и как можно быстрее!

— Маленький детеныш вышел вот отсюда, — сказала Луса, кивая в сторону одной из деревянных берлог. — Наверное, там живет целитель!

Не говоря ни слова, Токло свернул с оленьей тропы и помчался к входу в берлогу. Здесь он присел, а Каллик и Луса бережно сняли Уджурака с его спины и положили на землю. Калик, осмотрев Уджурака, убедилась, что он все еще дышит, хотя дыхание стало очень частым и поверхностным.

— Все, — сказал Токло, вставая. — Уходим отсюда. Не хватало только, чтобы плосколицые нас заметили!

С этими словами он отбежал к скале, торчавшей на краю оленьей тропы. Луса бросилась за ним. Каллик повернулась к друзьям, но прежде чем уйти, посмотрела на берлогу и испустила долгий отчаянный вой.

— Помогите! Наш друг ранен! Скорее выходите!

Затем, не оглядываясь, она побежала за остальными. Добравшись до скалы, Каллик высунула голову из-за камня и посмотрела в ту сторону, где они оставили Уджурака. Дверь в берлогу целителя оставалась закрытой.

— Что если плосколицего там нет? — шепотом спросила она у Лусы, выглядывавшей у нее из-за спины.

— Он там. Он должен там быть! — прорычала черная медведица сквозь стиснутые зубы.

Однако в берлоге все оставалось тихо. Нестерпимая боль когтями рвала сердце Каллик, когда она смотрела на маленького и беззащитного Уджурака, безжизненно распростертого на голой земле под струями ледяного дождя, поливавшего его бледную голую шкуру.

«Силалюк! — взмолилась Каллик. — Сделай что-нибудь, пожалуйста! Уджурак не должен умереть!»

Луса снова выглянула из-за скалы и посмотрела на мокрую равнину, где перед входом в берлогу плосколицых неподвижно лежал Уджурак.