Я напускаю на себя непроницаемо тупой вид, типа: «Валяйте, профессор, порите и дальше свою чушь, а я вам все равно ни хрена не верю!»
— Надеюсь, теперь вы понимаете, что заставило меня перейти к более активным действиям, — продолжает Дюпон. — Этот мир тянет другую, более совершенную Вселенную на дно, как связка кирпичей, привязанная к ногам утопающего. Человечеству пора переместиться на другой уровень бытия, так сказать, «ан масс». А поскольку естественным путем это вряд ли произойдет, то кому-то надо было взять на себя эту горькую, страшную, но, увы, необходимую миссию…
— Разрешите один вопрос, Артур? — невинным тоном интересуюсь я. — На чем основаны ваши измышления?
— Напрасно иронизируете, милейший, — качает головой он. — Это не измышления, а информация об истинном положении дел…
— Ну, допустим… А доказательства?
— А какие доказательства тут могут быть? — пожимает плечами мой собеседник. — Тем более если вы придерживаетесь точки зрения материалистов о том, что критерием истинности является практика. Хотя в мире многое существует без практических доказательств, однако почему-то никто не сомневается в истинности этих вещей. Например, чем можно доказать, что внутри Земли содержится раскаленное до состояния плазмы ядро? Его кто-нибудь видел? Трогал своими руками? Брал образцы?.. Или вот, например, чем можно доказать, что отдельные люди способны воскрешать мертвецов?
— Ну, насчет ядра Земли я не знаю, это не мой профиль работы. А что касается воскрешений — то в этом легко убедиться опытным путем…
— Да? — удивляется Дюпон. — Что ж, вы мне напомнили об этом очень кстати. А то. может, вы и никакой не Воскреситель и вообще — не Сабуров, а его двойник, специально для меня изготовленный вашим дружком Слегиным?..
Он достает из кармана крошечный коммуникатор и что-то быстро говорит в него. Потом бросает взгляд на голографические часы, парящие в воздухе под потолком каюты, и вновь поворачивается ко мне:
— Лично мне никаких доказательств существования Иного Мира не требуется. И знаете, почему?..
— Наверное, вы уже там побывали, — предполагаю я. Дюпон вяло хлопает в ладоши:
— Браво, браво, господин экс-инвестигатор. Вы прогрессируете семимильными шагами, как научно-техническая революция на рубеже веков… Правильно, я сам побывал там. И не раз… Поэтому у меня была возможность убедиться в том, что речь не идет об остаточной активности отключившегося мозга или о галлюцинациях, сопутствующих клинической смерти, как это преподносят некоторые скептики. Правда, Воскреситель не всегда был у меня под рукой. Точнее, не у меня, а у моих помощников… Однажды моему телу пришлось чуть ли не неделю проваляться в холодильнике, как мороженой треске… Эй-эй, что это с вами, сударь?
Наверное, со стороны я выгляжу не ахти как. Выпученные глаза, обильно струящийся по лбу пот. Побелевшее лицо. В общем, налицо все симптомы человека, которого крепко прихватила большая или малая физиологическая потребность.
Однако в моем случае это совсем иное.
Кто-то поблизости только что переместился в тот самый «лучший мир», роль рекламного агента которого играл передо мной Дюпон.
Теперь ясно, какое распоряжение он отдал с помощью коммуникатора. Сейчас начнется та самая «проверка на вшивость», о которой я ему сам же и напомнил.
Интересно, кого он распорядился убить, если на корабле только он сам, охрана и экипаж? Хотя, если он не врал и все они — «возвращенцы», то любой из них должен с трепетом стремиться к возвращению на «более высокий уровень». В родные пенаты, так сказать…
Видимо, Дюпон действительно имел кое-какой опыт общения с Воскресителями, потому что до него быстро доходит, чем вызвано внезапное ухудшение моего самочувствия.
— Ну что ж, — с удовлетворением произносит он — Отрадно видеть, что вы правильно реагируете на свеженькие трупы… Остается лишь небольшая формальность.
Он снова подносит к губам коммуникатор и, судя по движениям губ, выговаривает всего одно или два слова.
— Н-не вяж-жется, — с трудом (зубы лязгают от дрожи, которая охватывает меня все больше и больше) произношу я.
— Что? — не понимает он. — Что вы сказали?
