– Хорошо, сэр.
Услышав гудки, положил трубку и сунул платок в карман. Стал разглядывать фигуру, словно спящего, Мелстеда. Легкий удар по голове опытной рукой, для достоверности чуточку виски на высунутый язык, раздавленная челюстями Мелстеда при помощи той же опытной твердой руки таблетка. Раз, другой... Снова немного виски. Ни на рубашке, ни на подбородке следов почти не видно, запах почти не ощущается. А дальше, черт побери, молчание!..
Кто-то, включив телевизор, проверял видеоприставку. Голый мужчина поглаживает обнаженного мальчика, целует маленькие детские яички, длинные светлые волосы, узкие плечики.
– Выключи этот долбаный телевизор! – сжав кулаки, взревел Чемберс, готовый броситься то ли на телевизор, то ли на Мелстеда. – Закрой его, твою мать!
Изображение, вспыхнув, исчезло.
– Замолкни, Терри, – произнес Годвин. Сердито глядя на Чемберса, заковылял к нему. Из пустой лавки внизу доносились затхлые запахи. – Свяжусь с Мэллори.
Годвин тяжело опустился в кресло рядом с телефонным столиком. Махнув рукой на работу экспертов, взял трубку голой рукой, набрал номер мотеля в Реддинге и, глядя на часы, стал ждать. Десять минут двенадцатого. Двадцать минут с тех пор, как они, ворвавшись сюда, обнаружили Мелстеда. Сорок минут с тех пор, как полиция установила наблюдение. Труп Мелстеда едва начал остывать. Получи они адрес хотя бы на полчаса раньше!..
– Мэллори? Годвин. С нашего конца стало... что? – тяжело дыша, переспросил Годвин. – Боже мой, – удивленное, потом хмуро сосредоточенное лицо. – Когда он звонил? Десять минут назад? Тогда почему вы?.. Что? А, тогда ничего. Когда ждете Андерса – до шести по вашему времени, так? Он... что? Откуда вы знаете? Да, понимаю, что вы тут ни при чем... – Годвин добела сжал свободную руку. – Нет, оставайтесь у телефона. Старик захочет с вами поговорить! – Положив трубку, бросил свирепый взгляд на телефон, потом на Чемберса. – Руководитель оперативной группы ЦРУ мистер Пол, черт его побери, Андерс изволил вылететь с авиабазы Эндрюс всего два часа назад! – разъяренно объявил он.
Что же, черт возьми, он делает? Ведь Обри говорил с ним больше пяти часов назад!
– Мэллори говорит, разбирался в обстановке. – Годвин шлепнул себя по бедрам. – Надо было мне остаться у себя.
– Ну, узнали бы на полчаса раньше! Что из того! Значит, им добираться еще три часа, только и всего. Если он взял с собой людей, они летят прямо к Шаста, о чем волноваться?
– Патрик звонил Мэллори буквально несколько минут назад. Он не может ждать четыре часа. Кэтрин Обри тяжело ранена. – Он тяжело новел плечами, поднял большой палец, медленно повернул его книзу. – Он собирается проникнуть внутрь... без посторонней помощи. Если он решит...
– Черт побери, с самого начала ничто в этом деле не шло как надо! – воскликнул Чемберс. – А ведь нас считают умниками. Почему бы для разнообразия хоть разок не выиграть!
Годвин посмотрел на часы.
– Там сейчас двадцать минут четвертого или что-то около того. Меньше чем через пару часов стемнеет, – старательно утешал он себя. Потом снова хлопнул по бедрам. – В конечном счете не так уж, черт возьми, важно, который теперь час! – Он потер подбородок, потом провел рукой по лицу. Взглянул на Чемберса. – Как мне, дьявольщина, сказать старику, что, возможно, именно сейчас помирает его племянница?
Половина пятого. Даже через снайперский прицел с усилителем яркости изображения, используемый в качестве подзорной трубы, свету не хватало. Температура падала. Мокрый снег на ветру пощипывал лицо. Дальнего берега залива Макклауд не было видно, только мелькали во мгле редкие слабые огоньки. Глядя на погоду, было нетрудно представить, что женщине становится все хуже. Надо ждать...
Хайд примостился на опавшей хвое среди елей, беспорядочно разбросанных по скалам над входом в пещеры Шаста. Он находился в миле от дома. По склону горы, словно мокрая прядь волос, вилась узкая дорога, по которой туристов на автобусе доставляли к пещерам. Он встряхнул флакончик с таблетками. Их называли "весенними ягнятами". Вскинув голову, угрюмо поглядел на пластмассовый флакон. Пара таблеток, и он будет в состоянии завоевать Вселенную – на час, может быть, чуть дольше; потом силы быстро иссякнут, будто лопнула пружина. Чудесно. Пока не время.
