Уважаемая Ангелина была обманута по той же схеме, что и Лев Юрьевич. И ее прельстил деньгами незнакомый телефонный собеседник, уговорил прокатиться в Подмосковье ради сеанса снятия порчи с обеспеченного, но стеснительного джентльмена.
«Не верю, — подумал Игнат, скосив глаза, взглянув на спокойную, как и всегда, Ангелину. — На чужих тачках Ангелина не путешествует и от сглаза лечит только... только для отвода глаз... Впрочем, без разницы, каким образом лисица угодила в капкан, бесполезно ее об этом расспрашивать, один черт, соврет, главное — она здесь, она попалась...»
В ответ на быстрый, косой взгляд Игната женщина то ли улыбнулась Сергачу мимолетно, то ли у нее дернулась щека нервно, Игнат так и не понял.
Атлет Станислав, оказывается, промышлял тренерством, руководил секцией кунг-фу. Ежедневно, кроме субботы и среды, Стас возвращался в одно и то же позднее время домой из спортзала. Его обычный маршрут пролегал по безлюдным переулкам, мимо покинутых жильцами домов в аварийном состоянии. В тени мрачных переулков, случалось, шалили хулиганствующие подростки и спившиеся бомжи. Ни тех ни других Стас не боялся, постоянно находясь начеку, держа одну руку в кармане, на рукоятке ножа, а другую сжимая в кулак. И еще неизвестно, что опаснее для потенциальных агрессоров — его нож или его кулак!..
Лирическое отступление про кулак с ножом сделал сам Стас, перебив рассказчика Льва и шлепнув правым кулаком безоружную левую ладонь.
Вчера вечером потенциально опасный Стас узрел в тенистом переулке бездвижный «мерс» и рядом на асфальте неподвижное, прилично одетое тело. Подошел поближе посмотреть, дышит ли тело, а оно вдруг ожило — и в лицо бойцу брызнула воздушно-капельная гадость!..
На сей раз рассказчика Льва Юрьевича перебили свист забинтованной ноги, атакующей воздух, и клятва съесть печень немого сырой.
«Недоросль Стасик эпатирует публику. Глупый мальчик, с ним могут возникнуть проблемы», — подумал Игнат, разглядывая олимпийскую символику на майке Яна Альбертовича, о котором заговорил оратор Лев.
Яна Альбертовича, как и Сергача, еще бесчувственного, опознала уважаемая Ангелина. Женщина и старичок встречались на праздничной тусовке профессионалов оккультного бизнеса 25 декабря прошлого года, там и познакомились. На фуршете в честь дня рождения Иисуса Иосифовича астролог Ян был весел и остроумен. Во всяком случае, таковым он запомнился Ангелине. Она запомнила пару рассказанных им анекдотов и то, как Альбертович хвалился, что, дескать, последние сорок лет и в жару, и в холод, и в слякоть, и в засуху начинает день с бега. Бежит трусцой по Новоясеневскому проспекту навстречу первым прохожим, из дому выбегает ровно в пять, возвращается не раньше шести и в душ, в контрастный. Очевидно, астролога Яна немой перехватил как раз во время утренней пробежки. Молодчика Стаса и старичка Яна, обоих подвела привычка жить по графику, по режиму.
Здоровье в тщедушном теле, вопреки общеизвестной поговорке, к сожалению, к величайшему, далеко не всегда гарантирует здравие и закалку духа. Вернувшийся в сознание при участии и сочувствии доктора Льва, Ян Альбертович сразу же уполз в угол и контактировать с сокамерниками отказался категорически. Максимум, чего добился от шокированного дедушки Лев Юрьевич, так это витиеватой матерной тирады вкупе с одним-единственным цензурным словом «отстань».
Процитировав цензурное «отстань», Лев Юрьевич возвел очи горе, уставился на белоснежный шар под потолком, указал на плафон пальцем и собрался было вновь говорить, но его опередил Стас:
— Опять будешь грузить про скрытые камеры, доктор? — Стас ловко подпрыгнул, дотянулся кончиками пальцев до потолка. — Достану, нормально. Помнишь, доктор, я ночью предлагал шарик расфигачить? Помнишь, ты пугал, типа, если в шарике аппаратура, может от сотрясения контакты замкнуть, может пожар случиться, помнишь? Я чего сообразил прямо щас — если за нами реально подглядывают, тогда спасут, если я его расфигачу и там заискрит, если реально загорится, маза фака.
— Пожалуй... — Лев Юрьевич задумался, вежливая улыбка стаяла с его одутловатого лица, исчезли проталины на щеках, по лбу пробежала поземка морщин. — Пожалуй, мысль интересная. Пожалуй, стоит ее обмозговать как следует...
