— Брызгал, — сказал Стас, шлепнув правым кулаком по левой ладошке. — Немой урод развел меня, как последнего лоха, маза фака!
За окном пустой двор с выгоревшей на солнце травой, частокол двухметрового забора из свежевыстроганных досок, за зубчиками забора лес. Остроконечные доски забора и вплотную подступившие деревья, преимущественно хвойные, создают узкую полосу тени, в тени лежат собаки. Игнат насчитал пять доберманов. Тень не спасает, собакам жарко. Розовые языки высунуты, шоколадные тела разомлели.
Игнат утер пот со лба, прикоснулся к мути стекла пальцем.
— В рамы вставлено оргстекло, — вразумил вежливый Лев Юрьевич, хрустя суставами и поднимаясь с пола. — Чтобы собачки не разбили окна. Собак рассредоточено по участку ровно дюжина. Вчера, стоило подойти к окнам, они прыгали на стекла, царапались и еще сегодня утром бурно на нас реагировали, а к полудню угомонились, устали.
Стас фыркнул и стукнул кулаком вертикаль оконной рамы. Оргстекло глухо завибрировало. Валявшиеся в тени доберманы подняли остроухие головы. Пара псов с неохотой, но все же вскочили, выбежали на солнцепек и потрусили к тому окну, возле которого маячил Стас. С другой стороны участка подтянулась еще парочка четвероногих. Особенно крупный цербер, встав на задние лапы, заскользил передними по прозрачной преграде, глядя на обнаженное тело молодого человека с нескрываемым гастрономическим интересом. Голодный цербер гавкнул, ему ответили собратья.
— Игнат, расскажи, как и где тебя взяли... взял немой, — молвила Ангелина, нарочито игнорируя трескучий лай и собачью суету.
— Немой позвонил в дверь, я открыл сдуру и заработал порцию дряни в физиономию. — Игнат облизнул пересохшие губы.
Лев Юрьевич тронул Сергача за плечо, протянул бумажный стаканчик, наполовину заполненный, тот самый, из которого поил приходящего в чувство пятого пленника.
— Ты был у себя дома или у жены? — Ангелина поправила дужку очков на переносице, слегка заметно улыбнулась уголком рта.
— Откуда тебе известно, что я женился? — ответил вопросом на вопрос Игнат, одновременно принимая у Льва Юрьевича емкость с водой, благодарно ему кивая и удивляясь улыбчивости товарищей по несчастью.
«Впрочем, удивляться нечему, — подумал Игнат, глотнув теплой водицы. — Ангелина и Лев томятся в неволе со вчерашнего дня, свыклись с ролью похищенных, и у них, конечно же, есть уже версии относительно целей похитителей. Это у меня руки до сих пор предательски дрожат. Я до сих пор в стрессе, не расплескать бы, блин, воду, не осрамиться бы истерикой. Вон, старик Ян до сих пор в шоке. И молодчик Стас весь на нервах, хотя и скрывает нервозность, находясь в постоянном движении, глядя на остальных с презрением...»
— О чем задумался, Сергач? Разве я спросила о чем-то сложном?
— Ни о чем не задумался, воду пью. А ты ответь сначала, откуда знаешь о моей женитьбе?
— Знаю, Игнатик, — знакомым Игнату жестом женщина поправила челку. — И на ком ты женился, знаю. Так ты был у себя или у нее?
— Какая, к черту, разница? Главное, я был один дома и никто не видел, как немая сволочь меня травила. Он меня траванул и облил коньяком. Помню запах спиртного, да и вот на футболке пятно от коньяка. Смутно помню, как он меня, будто пьяного, выволок из парадного и запихнул в тачку. Больше ни фига не помню. Кто-нибудь объяснит, каким образом я, бесчувственный, преодолел двор с собаками?
— На плече у немого, — сказал Стас и ударил кулаком воздух. Грамотно ударил, резко, красиво застыв на миг в замысловатой боевой стойке. — Ух как я мечтаю уделать немого урода! Силен лось, но я его сделаю! Слепоглухонемым я его сделаю! На костылях!
— Что-то мешало его уделать, когда он вносил меня сюда на плече, да?
— Позвольте, я вам расскажу о конструктивных особенностях наших казематов, — поспешил завладеть вниманием новенького улыбчивый Лев Юрьевич. — Подойдите к двери. Нет, к другой, к двери в сени. Конвоируемый немым, я шел через двор и мысленно сравнивал сени с телефонной будкой, притулившейся к стенке сарая. Подойди поближе. — Опередив Игната на шаг, Лев Юрьевич открыл дверь «в сени». — Кубатура сеней гораздо больше объема телефонной будки, но геометрический принцип конструкции тот же, понимаете? Только геометрический. Одновременно дверь из комнаты в сени и дверцу из сеней во двор открыть невозможно. Сени устроены наподобие шлюзовой камеры. Если вы, уважаемый, сойдете с ума и решитесь выйти на свежий воздух, к собачкам, вам придется сначала зайти в сени, закрыть за собой дверь, и только после этого вы сможете открыть дверку на улицу. Принцип шлюза, понимаете?
