Последний штурм — Севастополь - страница 8
Военная история России периодически напоминала не только об ошибочности, но и крайней опасности для государственной обороны такой позиции. И тому были основания. Просто скопированы под кальку со сражения на Черной речке последующие действия русской армии во время русско-турецкой, русско-японской и первой мировой войны, они также повлекли неоправданно высокие потери среди личного состава, при минимальном достигнутом результате. Должные же в первую очередь усвоить трагические уроки Черной русские генералы, продолжали устилать телами героической пехоты подступы к редутам Плевны в 1877–1878 гг., высоты в ходе «…навязанного свыше»>{25} сражения у Тюренчена в Маньчжурии в 1904 г. и затем, несчетное число раз в Мазурских лесах и болотах, в Галиции и Карпатах в 1914–1918 гг.
Казалось бы, уроки ошибок Крымской войны должны были быть непременно учтены, но стараниями генерала Драгомирова и иных его верных соратников даже в 1912 г., накануне грядущей мировой войны, русская армия продолжала сохранять в боевой подготовке войск упор на штыковые удары плотных пехотных масс.>{26}
Генерал Паскевич в письме князю Горчакову, подвергая последнего уничтожающей критике за бездарное руководство войсками на Черной речке надеялся, горькие уроки займут место в военной истории России.
Увы, этим надеждам умирающего князя не суждено было сбыться. Вышеупомянутый генерал Драгомиров, делая выводы по итогам Крымской и русско-турецкой (1877–1878 гг.) войн, казалось бы достаточно насмотревшись на груды расстрелянных с максимальной дистанции нарезной артиллерией или стрелковым оружием русских «чудо-богатырей», продолжал упорно громить тех, кто пытался хоть словом обмолвиться о необходимости применять современную тактику к современному оружию, а не наоборот. Меньшим из его обвинений было обзывание таковых «огнепоклонниками», худшим — обвинение в недостойной офицера трусости.
Последующие, после описываемых событий, поколения военных России взывали к всестороннему учету и правильному пониманию уроков, пусть и трагических. Крымской кампании. Обращаясь к опыту атаки укрепленных высот, коими и были Федюхины высоты в Чернореченском бою, Свечин писал: «…При современной быстроте укрепления позиций перед нами всегда окажутся укрепленные позиции. Где теперь искать позиций, которые не были бы более или менее укреплены? Атаковать укрепленные позиции безусловно придется; брать их следует только не «горами трупов», зачастую раскидываемых совершенно бесцельно, а рядом методических, целесообразных действий.
Если армия не усвоит метода атаки укрепленной позиции, получатся результаты такие же печальные, как под Плевной или Бенсиху».>{27}
Курс военной истории в русской академии Генерального штаба спустя лишь пятнадцать лет после окончания кампании бегло касается Крымской войны, стыдливо игнорируя ее неудачный в большинстве случаев опыт.>{28}
В дальнейшем положение попытались выправить. Перед самой первой мировой войной, признавая, что опыт Крымской кампании так и не был подвергнут должному анализу на самом высоком уровне, что привело к поражению в войне с Японией, издание Николаевской академии Генерального штаба «Сообщение о русско-японской войне» подтвердило, что «… наши вожди отразили на себе все несовершенство нашей военной системы. Наши приемы ведения войны основаны на ложном представлении об употреблении боевых сил, на представлении не имеющем ничего общего с военной наукой».>{29}
Катастрофичность неучтенного опыта отмечал Д.А. Милютин перед началом своих знаменитых, неоднозначно принятых, военных реформ. Критикуя работу созданной в 1856 г. императором Александром II комиссии «для улучшения по воинской части», «…тон в которой задавали престарелые генералы Редигер и Сухозанет»,>{30} он говорил, что «… после бедственной Крымской войны не только ничего не было сделано для того, чтобы наши расстроенные военные силы вновь оправились и устроились, но напротив того, единственной заботой военного управления было — сокращать, упразднять, расформировывать… Общее негодование обрушилось на военное министерство, но можно ли было ожидать чего-либо другого от той системы, которой правительство следовало последние годы».
