Так что сами понимаете, какой второй вопрос задал парнишка:
-- В чем наш секрет?
-- Сдаюсь, парень. Скажи мне сам.
-- Ну, наше Секретное Оружие. С прошлого года, когда мы начали побеждать, все говорят, что у нас появилось Секретное Оружие. Какое оно, сержант?
Я постарался не стонать слишком громко, потом указал на его автоматическую винтовку.
-- Ты держишь его в руках, сынок. Завтра утром мы пойдем в атаку на эту высоту. И заруби себе на носу: что бы ни происходило -- ты меня хорошо понял? -- так вот, что бы ни происходило, ты будешь бежать вперед и не посмеешь повернуть обратно. Это и есть наше Секретное Оружие: две ноги, две руки, и в них винтовка. И не смей оборачиваться к випам спиной. Если ты это сделаешь, я тебе мозги вышибу, понял?
Кажется, до него дошло. Разумеется, я не пристреливаю каждого поджавшего хвост труса. Поступай я так, пришлось бы перестрелять взвода два в неделю. Первая атака обычно страшнее и хуже остальных, но именно она делает из штатского солдата. И я рассудил, что если новички станут бояться меня больше того, что их ждет, у них окажется больше шансов выдержать. Иногда это даже срабатывает.
В атаку мы пошли на рассвете. Завтракать, разумеется, не стали, и как можно тщательнее освободили желудки и все прочее. Парнишке я велел держаться поближе, а на себя напустил как можно более грозный вид.
Не прошли мы и двадцати ярдов, как випы проснулись и принялись осыпать нас рвотными бомбами. Большинство парней уже более или менее привыкли к сухой рвоте, так что мы спотыкались, хватались за животы, но в целом достаточно быстро преодолели облако газа. Парнишке пришлось несладко, но он держался и даже вреям от времени стрелял, стараясь выглядеть настоящим солдатом. Я собрался было приказать ему не тратить зря патроны, но передумал -- пусть пальнет разок-другой, если это помогает ему идти вперед.
Рвотный газ, конечно, был лишь разминкой, и когда мы вышли из его облака, випы взялись за нас всерьез. Сперва у парней не выдерживал мочевой пузырь, потом прямая кишка. Нас обрабатывали чесоточными, затем морозильными лучами -- короче, все, кроме крупного калибра. Кто-то из парней уже не выдержал, в основном те, кто пробыл здесь слишком долго и стал сильнее уявзим.
Я обернулся взглянуть на парнишку -- заметил ли он, что я не пристреливаю повернувших обратно? -- но ему было не до меня: он одновременно корчился, чесался и дрожал, зато продолжал бежать в нужном направлении и непрерывно стрелял. Крепкий парень.
Когда мы поднялись до середины склона я обнаружил, что потери не столь уж и велики -- более половины взвода продолжали наступать. Мы уже видели колпаки виповских бункеров -стальные блоки с амбразурами для запуска ракет, газовыми трубками и щелями для лучевых установок. В каждом колпаке есть один большой люк. Механизмы и аппаратура укрыты под землей.
Тут они пустили в ход Главное Оружие.
Сперва афрогаз. Никогда не пробовали сражаться, когда все мысли и чувства заняты женщинами, словно ты приехал в мексиканский приграничный городок после десяти лет одиночного заключения? Так вот, афрогаз, а затем лучи паники.
Я чесался, вопил и видел вокруг чудовищ, словно в запущенном случае белой горячки, но я к этому привык. Видите ли, я на войне уже шесть месяцев. А вот мой взвод начал таять на глазах. Нас назначили атаковать бункер номер два, и парни, как обычно, не выдерживали один за другим. Вперед еще шли я, Андерс, Браун, Маккаллен и Джентри. И парнишка. Ничего себе, подумал я. Вот уж действительно крепкий парень.
Ярдах в пятидесяти от бункера началась зона лучей самоубйства. Разумеется, нас под завязку накачали гипновнушениями, и едва мы ощутили знакомое стремление перерезать себе горло, в крови подскочил уровень адреналина и мы впали в состояние, которое психиатры называют "карусель". Мы штурмовали холм, а в голове вертелось единственное слово: "Убей! Убей! Убей!" Или так, или удирать во весь дух, как перепуганный кролик.
Продолжая кричать "Убей!", я ухитрился высвободить кусочек сознания и проверить, кто остался рядом. Андерс и Джентри улепетывали к траншеям. А Брауна, наверное, слабо обработали под гипнозом -- он вышиб себе мозги.
