Но он знал, почему так случилось. На рассвете последнего Восьмого Дня, когда он, обнаженный и смиренный, стоял на краю обрыва и ждал, когда появятся первые признаки его бога, эта девушка была там тоже и наблюдала за ним. Ни на памяти самого Хакала, ни в истории его народа такой запрет никто и никогда не осмеливался нарушить. Ее поступок его ошеломил, он просто не мог сообразить, что ему делать. Ее нежное круглое лицо сияло на фоне бледного рассвета, а миндалевидные глаза с интересом наблюдали за ним. Какое-то дурное предчувствие закралось в его закаленную душу. С удивлением он отметил про себя: «Этому суждено случиться».
Но что? Это была для него тайна. Восходящий бог не наказал тут же девушку смертью, как ожидалось. Кетсалькоатль позволил ей наблюдать за священным действом и даровал ей жизнь. Произошло ли это потому, что ее доставили в Центральное Место, чтобы она привела за собой дождь?
Или она находилась здесь по другой причине?
Какими бы ни были ответы на эти вопросы, Господину Хакалу не нравилось, что кто-то смеет вторгаться в его думы. Они лишали его силы и могущества. Он решил: хотя надеются, что девушка призовет дождь, он должен что-то сделать с ней.
— Правда, что Темный Господин разговаривал с тобой?
Ошитива и Яни пробирались сквозь рыночную толпу, останавливаясь посмотреть на узорчатую хлопковую ткань, кожаные сандалии, нефритовые бусы, драгоценности из небесного камня; морские ракушки заворожили Ошитиву, она никогда прежде не видела их. Они могли только смотреть и восторгаться. Мастерицы обменивали свои горшки на практичные корзины из ивовых прутьев, соль и одежду, сотканную из волокон юкки.
Ошитива и Яни решили остановиться перед многочисленными торговцами небесными камнями. Действительно, драгоценный камень был цвета неба. Хотя встречались камни и темно-синего, и голубовато-зеленого, и зеленого оттенка, и даже с красными прожилками. Самым редким и ценным считался цвет безупречно голубых яиц дрозда. Небесный камень было трудно добывать, поэтому он дорого стоил. Рабы спускались по глубокому тоннелю в недра земли, как говорили люди, некоторые шахты уходили на глубину тридцати мужчин, уложенных в высоту от головы до кончиков пальцев. Даже змеи и степные собачки не могли спуститься на такую глубину. Как глубоко должен был копать человек, чтобы провалиться в темный и пугающий Третий Мир? Жизнь горняков была короткой и тяжелой; то спускаясь в шахту, то поднимаясь на поверхность по бревнам с выемками, которые служили им лестницами, они несли на спинах тяжелые инструменты и кожаные мешки с камнями.
Годами небесный камень пользовался большим спросом у тольтеков на юге; прежде всего именно этот спрос привел их сюда, ведь в шахтах на севере и на востоке было много небесного камня. Но тут поползли слухи, что империи тольтеков больше не существует; уже около года не приходили из славного города Толлы караваны. Небесный камень больше не вывозили из Центрального Места, поэтому его стоимость падала, нарушалось торговое равновесие с другими видами продукции, такими как зерно и плетеные одеяла.
Ошитива посмотрела на свою подругу. После казни Тупы пожилая женщина выглядела здоровой и бодрой. Ошитива встретилась с Господином Хакалом всего три дня назад, но уже все только об этом и говорили. Люди Солнца любили посплетничать. Даже в ее родной деревне, когда приходили торговцы или путешественники, их сразу приглашали к очагу, выпить нектли и рассказать последние новости и интересные истории.
— Он спросил, где я взяла глину, — сказала Ошитива, с восхищением рассматривая маленькие круглые колокольчики, сделанные из металла, который называли «медь». Такие безделушки она тоже не могла купить.
Яни остановилась и посмотрела на свою молодую подругу.
— Темный Господин тебя спросил? — шепотом повторила она. — Девочка моя, Темные Господа никогда не спрашивают.
Они пошли дальше и встретили торговца медом. Ошитива пробовала мед лишь однажды, и было это очень давно, когда один ее дядя случайно натолкнулся на дикий улей и принес его домой (спустя несколько дней он умер от многочисленных укусов пчел). Поскольку мед можно было найти только в степях, а его сбор был делом опасным и неблагодарным, купцы обменивали его только на золото или серебро.
