Сейчас они вновь вернулись к столику, пили шампанское, и глаза ловеласа становились все плотояднее.
"Что ни говори, а курортный сезон для нашего маленького городишки обширнейший выбор и постоянное, так сказать, общение", - думал фотограф, то и дело склоняясь к ушку соседки.
Тем не менее мужчина изредка бросал взгляды направо, где через несколько столиков сидела та самая девушка, но уже с другим кавалером. Фотограф злорадствовал.
"То-то, харя, - веселился он, - нечего на меня было так глаза таращить. Лучше бы за телкой приглядывал. Продинамила она тебя, парень, факт. С тобой фотографируется, а с этим бухает. А тем самым с третьим заниматься будет".
Потом он загадал, что если встретится в городе с девушкой, то обязательно возьмет на кукан, конечно же, возьмет. Это ясно, судя, как она хвостом вертит: днем с одним, вечером с другим. Что-что, а денежки у него водились.
Думая так, фотограф еще настойчивее шептал сальности на ухо и даже несколько раз погладил под столом женщину по ляжке.
Внезапно седые брови его воткнулись в переносицу: из-за столика, спиной к которому сидела девушка, вдруг поднялся инвалид в белой рубашке, приладил под мышки костыли и принялся выбрасывать тело в сторону его, фотографа, намечаемой телки.
- Здорово!
Ирина вздрогнула и подняла глаза. Ее спутник осекся.
Инвалид исподлобья смотрел на девушку, которая моментально залилась краской, стягивая салфетку в кулачке.
- Че молчишь? Братишка где? А?!
- Послушайте, видимо, Вы ошиблись, - опомнился наконец собеседник девушки. - У нее нет брата. Не знает она никого.
Донельзя расширенные зрачки калеки стали еще больше, а губы рванула кривая злобная усмешка.
- Знает, чмо, знает! И я ее знаю! Правда, чува?
- Я вызову милицию, - не очень уверенно предположил парень.
- Плевать на ментов, - отрезал инвалид.
- Не надо, не надо милиции, - сказала девушка и взглянула на спутника глазами, полными слез, - я тебе сейчас все объясню!
- А-а-а-а! Это я объясню! - вдруг заорал инвалид, хватая за горлышко почти полную бутылку вина и опуская ее с размаху на голову парню, - сволочи ... братка моего ... ненавижу ... твари ... братаны там ... вы здесь ... гниды последние...
Оцепенев, девушка наблюдала, как бутылка с треском раскололась и вино, похожее на темную густеющую кровь, плеснуло в стороны вместе с осколками.
Потом, словно в замедленной съемке, видела Ирина, как костыль валится в сторону, а к ней тянется рука с побелевшими костяшками, в которых зажато горлышко с острыми хищными клыками.
"Больно, мамочка, больно", - подумала девушка, и стул, опрокидываясь, швырнул ее на пол.
Услышав истошный мужской, почти звериный крик, фотограф вздрогнул и оторвался от уха спутницы, которую уже умудрился парочку раз лизнуть в щеку.
Мужчина увидел, как остатки бутылки инвалид вонзил в горло девушке. Та откинулась на спину, а калека, потеряв равновесие, рухнул рядом, таща за собой скатерть и продолжая кромсать остатками бутылки лицо Ирины.
Музыка оборвалась. На мгновение повисла испуганная тишина. Потом завизжали женщины. И громче всех - подружка фотографа.
Еще погодя несколько мужиков навалились на безногого, а тот, отбиваясь, орал:
"Сволочи... паскуды... чмыри... душары... бляди... твари... ненавижу... баб ненавижу... всех вас ненавижу... твари последние... братка предала... с-суки поганые... всех убивать буду... всех блядей, чтобы ни одной на свете не осталось"
После того как визжащего, рвущего зубами всех и вся, матерящегося калеку связали полотенцами и принялись тащить к выходу навстречу бегущим милиционерам, старик бодро вскочил и присоединился к кавалькаде.
По дороге он несколько раз пнул уже не сопротивляющееся тело и даже умудрился ухватить "этот обрубок" за волосы, помогая потным и взъерошенным мужикам.
О том, как он "пресекал бандюгу" фотограф, естественно, рассказал женщине, увлекая ту из ресторана, забыв о девушке и думая только о том, чтобы вечер, который так чудненько начался, не сорвался.
9.
Второго Виктор достал ударом ноги в промежность. Подросток рухнул на колени, затем завалился на спину и принялся кататься по плитам, хватаясь руками за низ живота.
