Потом, когда Виктор медленно начинал осознавать, что он в своей комнате в офицерской общаге, сон почему-то тут же забывался. И как ни напрягал память, вспомнить ярко и четко увиденное уже не мог.
Но один из этих кошмаров, как ни странно, запомнился ему почти целиком. Снилось ему тогда, что пошел он со своими солдатами на футбольный матч, который проходил на центральном республиканском стадионе. Билетов не было, и, обойдя стадион с другой стороны, они вдруг подошли к афганским дувалам, взобрались на них и оттуда стали наблюдать за матчем.
Буквально сразу к Егорову подошел подчиненный: "Товарищ лейтенант, мы, кажется, склад духовский с оружием нашли".
Офицер тут же бросился с подразделением за дувалы. Смотрит, и точно склад.
Стали они аккуратно землю руками разгребать и вытащили две полевые армейские сумки, в которых оказались какие-то карты и различные схемы. Только начал в них вглядываться Егоров, как кто-то стал заламывать ему руки. Оказалось - десантники, с которыми у пехоты в Афгане были натянутые отношения.
Лейтенант видит, что его бойцов уже повязали и в колонну построили, как их всех куда-то повели. Шли они долго, а потом очутились в каком-то длинном тоннеле, похожем на переход в метро.
Егоров шагает по переходу и видит, что в стенах клетки, а в них - его бойцы: и те, кто живы остались, и те, кто погиб.
Потом его на эскалатор вернули, но именно на ту лестницу, которая на месте стоит. Вот здесь-то на самой ее середине лейтенанту удалось вырваться и побежать вниз. Десантники - за ним. Егоров бежит и упирается в небольшую дверцу возле зеркала. Лейтенант дергает ее, а дверца ни в какую. Офицер в отчаянии, потому что погоня настигает его.
Но тут к Виктору вдруг подходит мальчик и в обмен на пакистанскую жвачку отдает золотой ключик. Только лейтенант за собой успел дверь закрыть, как в нее начали ломиться десантники.
Что было потом - помнит Егоров смутно, но точно знает, что оказывается вновь в метро, на станции, где со своими солдатами, плечом к плечу, дерется с десантурой. В руке у лейтенанта отличный трофейный нож, который он снял когда-то с убитого им духа на каких-то боевых. Этим-то ножом отчаянно дерется сейчас лейтенант.
А потом Егоров проснулся и долго трясся всем телом, медленно остывая от горячности рукопашного боя.
И подобного рода сны приходили к нему постоянно.
Виктор вновь шел по набережной, раскидывая толпу плечами. Девушки не было. Море становилось темнее. Потянуло дымком от жаровен. Какая-то парочка целовалась у парапета.
Егоров с ненавистью посмотрел на нее. В этот момент ему показалось, что все вокруг: сидящие, стоящие, прогуливающиеся - только и занимаются, что отчаянно флиртуют.
"О чем я думал, - попытался вспомнить парень, - да, о встрече с Леной, с той женщиной из Афгана".
Тогда, в ресторане, когда он понял, что она тоже оттуда, - обрадовался и заговорил с ней. Ему было совершенно не важно, спала Лена с десятком солдат за ночь или нет. Главным было то, что она - оттуда.
Разговор становился все оживленнее. Впервые Виктор попытался шутить. Даже спутник Лены от души посмеялся. Но вскоре ему стало не до улыбок: женщина будто совсем его позабыла.
Он внезапно оказался чужим на непонятном для него каком-то бесшабашно яростном празднике, который иногда на время превращался в поминки, но где водка, тем не менее, лилась рекой. Лицо его стало в цвет несвежей скатерти.
Однако от Лены мужчина так просто отказываться не собирался. Поначалу он попытался споить собеседника: все подливал и приговаривал: "За Афган, Витек! За Афган, браток! За ребят наших!"
Егоров пил, но мужичок, который яростно хватался за фужер, добрую половину его тайком вылив под стол, просчитался, потому что не знал - водка офицера по возвращению в Союз вообще не брала. Она приносила либо ненависть, либо грусть, но только не опьянение.
Затем мужичок вдруг вознамерился потанцевать с Леной. Но та, отпрянув от назойливо протянутой руки, потащила в круг пляшущих нового знакомого. В конце концов спутник Лены засобирался, подчеркнуто игнорируя Егорова и демонстративно хватая женскую сумочку.
