— Зачем мне нужна передышка? Ты поймал пулю. Ты ломаешь кости, дома и сердца. И теперь, я должна идти.
Не сейчас. Он не был готов.
— Освободи меня, Вика. — Единственное что он когда-либо просил, были жизни его приемных родителей, и это не получилось. Однако, он мог бы попросить об этом. — Позволь мне защищать тебя лучше.
Ее рот открылся, закрылся. Еще раз она покачала головой.
— Я не могу.
— Можешь.
— Нет. Прости, — произнесла она, качая головой. — И я знаю, знаю. Мой отказ означает, что ты снова станешь грубым маленьким гигантом… — Мм, выражение не имело абсолютно никакого смысла. — … и снова начнёшь угрожать мне смертью, но я должна оставаться в цирке дольше. Просто должна.
— Почему? Джекис бьет тебя. Почему бы не оставить его прежде, чем у него будет шанс причинить тебе боль снова?
— Ты не понимаешь. Я могу вынести избиения, могу, но если уйти прежде чем я… перед, — остановила она себя от признания того что он не должен знать, — Джекис найдёт и убьёт меня, как и иных.
— Ты — его дочь. — Его драгоценность. Его любимая, Соло помнил, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы остановить себя от вынужденных действий. — Он не убьет тебя.
Вика слегка улыбнулась, на этот раз с долей печали.
— Это ничего не значит. Подожди. Я заберу слова обратно. Возможно, не убьёт. Для Джекиса побег из цирка окончательное предательство, и заслуживает высшей меры наказания.
— Но ты хочешь? — Он ухватился за решетки. — Сбежать, я имею в виду?
Надежда блеснула в ее глазах, и она кивнула.
— Хочу.
Его надежда расцвела.
— Однажды, этот цирк будет разрушен. Джекис причинил слишком многим людям боль, и заслуживает наказание. Это — духовный закон, а духовные законы всегда проводятся в жизнь. Чем дольше ты остаешься, тем более вероятно ты попадешь в нити судьбы.
— Однажды, — повторяла она глухо.
— Да. Освободи меня, Вика, и этот день может настать сегодня. Я позабочусь о нем. Джекис никогда не причинит тебе боль снова.
Стыд стер то, что осталось от надежды.
— Я не могу позволить тебе сделать это.
— Почему нет? Ты любишь его? — спросил он.
— Когда он злой человек без добра внутри?
Не точный ответ.
— Нет, — ответила она, наконец, — но он мой отец. Я не могу. Я просто не могу. И кроме того тебе придётся убить Матаса. Иначе, он придет за нами, и та же участь постигнет нас всех. — Соло был бы счастлив, позаботиться о Матасе. — И что потом, после того, как оба мужчины будут мертвы, и я останусь без защиты, ты бросишь меня в большом, плохом мире, на произвол судьбы, без гроша в кармане и беспомощной. Ты бы не хотел, я знаю. Могу сказать, что ты — хороший человек. Но у тебя есть жизнь там, которая не включает дочь владельца цирка, и в конечном итоге ты избавишься от меня.
— Нет…
— Ты также приговорил бы других пленников к смерти, — прервала она. — Их убьют просто, чтобы наказать меня.
— Я бы вернулся за ними.
— Да, но ты сделаешь это вовремя? Нет, ты не можешь гарантировать. — Вика отвернулась, пытаясь закончить беседу единственным способом, которым могла.
Соло вцепился в ее запястье, сжимая, чтобы вернуть к себе внимание.
— Я оставлю твою семью в покое, если это то, что ты хочешь. — Он поручил бы их Майклу, и исход будет тот же, но Вике не обязательно об этом знать. — Я выпущу иных, возьму тебя с собой, и ты не останешься без защиты. У меня есть деньги. Я могу заботиться о тебе до конца дней, если захочешь.
Вика пристально смотрела ему в лицо.
— Я… Я действительно думала, что ты так скажешь, — добавила она.
— Да. И я готов поклясться.
— Не надо, — качая головой. — Я не хочу тебя морально связывать или как-то так, когда есть большие проблемы с твоим планом.
— И какие? — полюбопытствовал Соло, срочность подгоняла его. У него будет план, чтобы там ни было, Вике придётся освободить его. Она должна его освободить.
— Наручники.
— Фактически они не проблема. У меня есть друг, который сможет снять их. — Джон мог справиться с любым видом кандалов. Если он все еще жив. Мысль напрягла его. Он жив. И это не обсуждается.
— Ты потеряешь руки.
— Они вырастут снова.
Прошло мгновение. Вика покачала головой, как будто его слова были слишком странными, для восприятия.
