Матасу от природы достались взъерошенный темные волосы и глаза, словно черный лед. Его лицо было серого оттенка, он обладал широкой грудью, крупными руками… и свирепым гордым нравом.
Сегодня он решил надеть штаны, но не рубашку, тем самым показывая толстую серебряную штангу, свисающую с левого соска. Он был уверен, что выглядел закалённым. Какое правильное слово? Холодный? Крутой? Девушке показалось, что он похож на молоток. Или ключ? Не важно! Он был похож на какой-то инструмент.
— Отойди в сторону, Вика.
Неверный шаг.
— Нет. Это — мой дом. Тебе здесь не рады. — Смелый поступок. — Так что уходи.
— Я уйду… после того, как выскажусь. — Он отпихнул ее, и в момент соприкосновения, девушке показалось, будто насекомые перепрыгивают с него на нее, заползая под кожу, и вены.
Это чувство так отличалось от ее контакта с иным.
Она попыталась не съежиться, когда повернулась и столкнулась с ним.
— Сделай это быстро.
— Почему? Ты должна быть в другом месте? — Спросил он только, чтобы быть жестоким.
Вика не удивилась — Матас ужасный человек. Ох, Матас никогда не причинит ей физическую боль или другую, поскольку слишком боялся Джекиса. Но ему нравилось задевать ее другими способами.
Он шлепнулся на ее кушетку и взял одно из ожерелий, свисающих с шара на прикроватном столе.
— Мы поговорим. Поняла?
— Да. — И Вика догадывалась, о чём.
«Когда ты прекратишь упрямиться и выйдешь за меня замуж?» — спросит он.
«Никогда», — будет её ответом.
«Не будь смешной. Когда? Я — лучшее, что могло когда-либо произойти с такой девчонкой как ты».
С такой как она. Глухой. Дефектной. «После того, как умру, я рассмотрю твое предложение. Возможно».
Он сыпал бы проклятия. Она бы дрожала.
Да, она боялась его больше чем Джекиса.
— Я надеру тебе зад, — проговорила она, отказываясь отступить. — Или ты забыл правило номер один?
Его глаз дернулся, что было признаком растущего гнева.
— Нет.
— И оно звучит?
— Не трогать драгоценную Вику. Никогда.
— А помнишь ли ты, что коснулся меня на своем пути?
— Да, — проскрипел он сквозь зубы.
— И другой вопрос. Ты помнишь правило номер два?
Его пальцы сжали бриллианты, и девушка была удивлена, как камни не стерлись в порошок.
— Если я нарушу правило номер один, то должен бить себя по лицу, или ты расскажешь своему отцу.
Вика ждала, невинно моргая. Джекис был единственной силой, которой она держала этого человека или любого другого, и пользовалась этим часто и жестко.
Матас сжал челюсти со щелчком.
— И?
Хмурясь, он ударил себя.
— Хороший мальчик, — одобрила Вика со всей сахарной сладостью, что могла. Вика видела его с другими женщинами и знала, что он учился у Джекиса Лукаша дисциплине. Он не боялся ударить, отстаивая власть и доказывая (глупую) точку зрения, когда сердился… или даже когда был всего лишь расстроен.
— Теперь моя очередь, — начал он. — Когда ты собираешься выйти за меня замуж?
Видите?
— Я думаю… никогда. Тебе такой срок подойдет?
Вспышка раздражения.
— Я — причина, почему все работники ненавидят тебя, также я — причина того, что даже иные отворачиваются от тебя. Слово здесь, слово там, и яд распространяется. Выйди за меня, и я заставлю их любить тебя.
Как он смеет!
— Что ты сказал? — спросила она.
Он проигнорировал вопрос.
— Я хочу тебя, Вика, и получу.
Фактически, он был заместителем директора цирка, а хотел быть первым. Но еще не понимал, что этого не произойдет. Джекис никогда не откажется от власти, и Матас никогда не будет достаточно силен, чтобы убрать его.
Прежде, чем стать инспектором манежа, Джекис воспользовался магией. После того, как он им стал, то рассказал Матасу тайны темных искусств. Вдвоем они проводили долгие часы, склонившись над книгами, практикуя то, что прочитали, и даже проверяя силы на некоторых посетителях цирка.
Для сравнения, эти мужчины были даже не в одной лиге.
— Ты никогда меня не получишь, — заявила Вика, качая головой. — Ты мне противен.
— Разве? — Внезапно его тень переместилась, в то время как его тело оставалось на месте, расширяясь в плечах… раскалываясь, скользя в различных направлениях, и каждая темная конечность медленно двигалась ближе к ней.
