В несколько хороших жевков крепкие челюсти орка расправились с угощением. Гы-Хырр сыто отрыгнул, почесал пузо и уставился на Майара с хмурым недоумением.
— Ну и где?
— Что — где?
— Большой ум где? Великий дух говорил — сразу.
«Ва, ты слышала?»
«Он ждёт ответа, между прочим»
— Большой ум придёт к тебе ночью, когда все спят. И Гы-Хырр тоже. — Майар смотрел на орка с еле уловимой улыбкой.
Орк снова почесал пузо. Нет, что-то тут не то…
— Гы-Хырр понял, почему нет ничего. Ум Гы-Хырра так велик, что больше не может быть, — со всей прямотой заявил вожак.
«Ва, я больше не могу, честное слово. Вот сейчас упаду от хохота, и что будет?»
* * *
Небо над головой светилось тусклым пепельным светом — как раз достаточно, чтобы можно было идти по песчаной дорожке, не рискуя ввалиться в кусты, растущие справа и слева. Сами кусты казались сплошной тёмной массой, с неразличимыми деталями, и Ад-Амм невольно напрягся — охотничьи инстинкты вставали на дыбы, мало ли кто может прятаться ночью…
Охотник усмехнулся. Незачем обманывать себя. Дух охотника в нём умирает. Настоящий охотник никогда не решился бы ночью бродить по лесу, он влез бы на дерево и сидел там до утра. Да, на дерево, поскольку костёр развести невозможно…
Кусты раздвинулись, и на дорожку выбралась Э-Уа.
— Ад-Амм…
Девочка подошла, осторожно присела, прильнула, потёрлась носом о плечо мужчины. Он в ответ чуть улыбнулся ей, но вместо ободряющей улыбка вышла какая-то жалкая, кривая. Впрочем, в здешних сумерках всё равно.
— Пойдём в пещеру?
Ад-Амм снова усмехнулся. Да, по велению богов у них теперь была своя пещера — уютный маленький грот в белой скале над ручьём. С ровным полом без камней и стопкой восхитительно мягких шкур, пушистых и разноцветных. Э-Уа готова каждый день перестилать их по-новому, чтобы сверху была сегодня пятнистая леопардовая, завтра тигровая полосатая, послезавтра белоснежная… и так вплоть до зелёной, какой не бывает ни у одного зверя.
Но главное, в той пещере был огонь. Он горел в каменной нише, неугасимый, не требующий дров и не дающий дыма. Он давал свет и тепло… только вот обжечься на нём было невозможно. Можно было сунуть в пламя руку, это было довольно неприятно, но кожа после такого лишь слегка краснела.
— Ад-Амм не хочет.
Девочка прижалась плотнее.
— А Э-Уа он хочет?
Ад-Амм прислушался к своим ощущениям.
— А зачем?
И ощутил, как Э-Уа вздрогнула.
— Что — зачем?
Ад-Амм помолчал.
— Мужчина и женщина вместе, чтобы были дети. Нас двое, Э-Уа. Больше не будет.
Вот теперь девочка задрожала по-настоящему. Самое страшное для женщины — никогда не иметь детей.
— Э-Уа здорова! Так сказали боги!
— Боги не дадут зачать Э-Уа. Мы будем вечно ходить по этому пустому лесу, пока не станем старыми. Мы умрём, и наш род прекратится.
Ад-Амм говорил теперь медленно, размеренно.
— Здесь всё ненастоящее, Э-Уа. Песок. Камни. Деревья. Можно целый день идти прямо, а потом захотеть вернуться, и за первым поворотом будет пещера. Можно захотеть увидеть тебя, и ты будешь за ближним кустом. Ты тоже можешь найти меня, только подумав. Даже огонь тут не жжётся, и на нём не изжарить мяса.
— Так ведь мяса тоже нет… — робко подала голос девочка. — Боги говорят, убивать и есть трупы плохо. У нас и так много еды.
Ад-Амм помолчал.
— Так говорят боги. А вот что скажет тебе Ад-Амм. Здесь ненастоящая еда. И ненастоящая жизнь. Настоящая жизнь там! — Он ткнул пальцем куда-то вниз.
Они вновь замолчали, вслушиваясь в ночную тишину. Мёртвую тишину мёртвого леса нарушали лишь райские голоса ненастоящих птиц.
— Я видела других людей, Ад-Амм. Здесь, — внезапно сказала девочка.
— Где?! — стремительно обернулся к ней охотник.
Торопясь и сбиваясь, Э-Уа выложила ему всё насчёт своего открытия. Ад-Амм слушал молча, катая на скулах желваки.
— Вот ответ, Э-Уа. Они не добрые боги. Они просто боги. Им надо, чтобы мы были тут. Не нам.
Снова воцарилось молчание.
— Нас только двое, — вновь подала голос девочка. — Нас убьют и съедят. Так говорят боги.
Ад-Амм молчал долго, долго.
— Ад-Амм не может тягаться с богами умом. Иди в пещеру, Э-Уа. Она должна быть вон за теми кустами.
