Киммериец и сам бы не поручился за реальность всей этой фантасмагории. Не часто случалось ему подчиняться обстоятельствам и чувствовать себя беспомощным пловцом, которого подхватил и влечет неведомо куда мощный поток. Мутная волна подкатывалась от желудка к горлу, и все же он знал, что поток не будет нести его вечно, что впереди обязательно возникнет заводь или боковая протока, которой можно будет воспользоваться, чтобы снова обрести твердую почву под ногами…
Впереди сквозь знойное марево проступили желтые стены большого дворца. Дорога упиралась в широкую террасу, на которой стояли какие-то люди.
Когда процессия приблизилась, Конан понял, что это мужчины. Сухопарые, с костистыми лицами, одетые лишь в короткие широкие юбки из какой-то плотной красно-синей материи, они стояли двумя шеренгами, тянущимися от квадратного входа вниз, к первым ступеням террасы.
Руки скрещены на груди, лица бесстрастны, глаза прикрыты набрякшими веками.
И — они не были брагонами.
Бритые головы — обычных средних размеров, из-под век временами поблескивал живой острый взгляд. Когда носилки проносили по ступеням, Конан ощутил сильный запах мускуса и еще чего-то непонятного, вызывающего тревогу.
Дворец был четырехугольным, внутри — большой открытый двор с круглым бассейном, посреди которого бил высокий фонтан. Собственно, все строение представляло собой квадратную в плане колоннаду, под кровом которой располагались постройки поменьше, снабженные собственными крышами. Между ними высились статуи, обратившие к фонтану свои звериные, птичьи и рыбьи физиономии. Завидев эти порядком надоевшие лики, Конан только хмыкнул: ему было непонятно, зачем тратить камень на столь однообразные изображения, Когда носилки вынесли из-под колоннады во внутренний двор, толпа женщин, смешавшаяся с теми, кто только что прибыл, приветствовала победителя радостными криками. Его засыпали цветами, многие из которых больно кололи кожу шипами. Киммериец вяло помахал рукой и полез наружу. Он сразу приметил многочисленные низкие столики, уставленные блюдами и разнообразными сосудами, и это несколько примирило его с судьбой. Туземки окружали его плотным кольцом, их полные, похожие на бархатистые персики груди трепетали под тонкой полупрозрачной тканью одеяний, но женщин было слишком много, от них несло жаром, словно из недр южного леса, и сквозь заливавший глаза пот варвар едва мог рассмотреть их лица… Больше всего хотелось пить.
Только оказавшись на мягких подушках возле круглого малахитового столика, Конан перевел дух. Проклятие! Если Сады Изиды похожи на это место, он предпочтет Серые Равнины. Там, говорят иные, холодно, как в погребе.
Восторженно поглядывая на виновника торжества, туземки разбрелись по двору, занимая места на ложах.
Появились прислужницы в коротких фартучках, составлявших все их одеяние. Плавно скользя по гладким плитам, они принялись разносить фрукты и снедь, природу которой варвар определить не смог, даже когда еда оказалась на его блюде. Она напоминала желе, подаваемое в некоторых особо изысканных домах Зингары, только более разнообразное по форме и окраске: от янтарно-желтых звезд и кружочков до шариков темно-синего цвета. Конан предпочел бы добрую телячью лопатку, но, отправив в рот кушанье, вынужден был признать, что оно приятно и сытно. В качестве местного вина он уже имел возможность убедиться — шипучая жидкость в кувшинах оказалась не хуже.
Кто-то опустился на подушки рядом. Подняв глаза от чаши, киммериец с некоторым удивлением признал в женщине воительницу Дану — без шлема, панциря и оружия она выглядела куда более привлекательной.
— Выпей. — Он протянул ей чашу.
Туземка приняла ее и с видимым удовольствием сделала пару глотков.
— Свадебный пир начался?
Она кивнула.
— И где же невеста?
— Появится в свое время.
Некоторое время они молчали, занятые едой. Вино вернуло киммерийцу спокойное расположение духа, он с любопытством поглядывал по сторонам. Среди столиков бродили пятнистые леопарды и тонконогие косули. Они подходили к людям и брали угощение с рук.
— Леопарды не трогают косуль, — кивнул на них варвар.
