Только он начал засыпать, как услышал легкие приближающиеся шаги. Он достал пистолет и подобрался.
Перед ним скорчилась худощавая фигура Клауса Моне.
– Простите, что я докучаю вам, менхир Шэнноу. Но… вы производите впечатление человека действия, а мы очень нуждаемся в ком-нибудь вроде вас.
Шэнноу приподнялся и сел.
– Объясните яснее!
Моне наклонился к нему.
– Нашу экспедицию возглавлял Борис, а финансировала нас группа долговидцев на востоке. Мы уже работали тут, когда некий Спейс принял участие в проекте. Он прислал своих людей – во главе с Дейкером, – и теперь некоторые находки отсылаются ему в Долину Паломника.
– Какие находки?
– Золотые слитки, драгоценные камни из стальных ящиков в одном из глубоких помещений. Это кража, менхир Шэнноу.
– Так положите ей конец, – посоветовал Шэнноу.
– Я ученый, менхир.
– В таком случае занимайтесь наукой… и не вмешивайтесь в дела, которые вам не по силам.
– Вы смотрите сквозь пальцы на такое воровство?
Шэнноу усмехнулся:
– Воровство? Кому принадлежит этот корабль? Никому. Следовательно, никто ни у кого не ворует. Две группы алчут того, что там есть. Более сильный заберет то, что пожелает. Такова жизнь, менхир Моне. Решает сила.
– Но с вами мы оказались бы сильнее их.
– Может быть… Но этого вы так и не узнаете. Утром я уеду.
– Вы боитесь, менхир Шэнноу? Или просто хотите побольше монет? Мы можем заплатить.
– Я вам не по карману, менхир. А теперь разрешите мне уснуть.
* * *
Утреннее небо хмурилось тучами, и вскоре после рассвета струйки дождя, стекавшие по его лицу, разбудили Шэнноу. Он встал, туго скатал одеяла и стянул их промасленными полосками сыромятной кожи. Потом надел тяжелую длинную куртку и оседлал жеребца. Из дымки измороси появились две дюжие фигуры, и Шэнноу остановился, выжидая.
– Похожее ты нас опередил, – сказал широкоплечий мужчина с темной дырой на месте передних зубов. Его товарищ был пониже и поподжаристее. С поясов обоих свисали пистолеты. – Из-за нас не задерживайся. Езжай отсюда!
Шэнноу промолчал.
– Ты что – на ухо тугой? – спросил второй. – Ты тут лишний.
В стороне собралась небольшая толпа. Шэнноу заметил Хеймута и Клауса Моне. Дейкера нигде не было видно.
– Во-во! Ну-ка поможем ему! – сказал высокий, подходя ближе, но Шэнноу выбросил вперед руку, вытянув два пальца, и ударил его в горло. Детина, хрипя, попятился и упал на колени. Шэнноу пристально посмотрел на второго.
– Будьте так добры, привяжите мои одеяла к седлу, – сказал он ласково.
Тот сглотнул, облизнул губы и опустил руку на рукоятку пистолета.
– Сегодня, – сказал Шэнноу, – неподходящий день для смерти. Человеку следует взглянуть в последний раз на солнце.
Несколько секунд его второй противник оставался в нерешительности. Потом бросил испуганный взгляд на своего товарища, который, стоя на коленях, держался за горло и со всхлипами втягивал воздух в легкие. Он знал, что ему следует выхватить пистолет, но рука не слушалась. Его глаза забегали, встретились со взглядом Шэнноу.
– Будь ты проклят! – прошептал он, и его ладонь соскользнула с пистолета, он подошел к скатанным одеялам, перекинул их через круп коня и привязал к седлу.
– Благодарю вас, – сказал Шэнноу. – А теперь помогите вашему другу.
Он сел в седло и повернул жеребца на север. Толпа расступилась, и он с трудом подавил желание обернуться. Это было самое опасное мгновение. Но выстрел не прозвучал. Он направил жеребца туда, где вечером стоял фургон фрей Мак-Адам. Фургона там не оказалось.
Шэнноу злился на себя. Не было никакой нужды унижать людей, которых явно послал Дейкер, чтобы поторопить его с отъездом. Ему следовало бы просто уехать, как они предлагали. И только гордость помешала ему поступить так, а гордость – грех в глазах Всемогущего.
«Вот почему ты не можешь найти Иерусалим, Шэнноу, – сказал он себе. – Твои грехи сковали тебя».
Иерусалима не существует.
Эта непрошеная мысль внезапно пронзила его мозг, и он вздрогнул. За последние годы он увидел очень много, и его сомнения умножились. «Но какой у меня выбор? Если Иерусалима не существует, тогда все было напрасно. И, значит, поиски должны продолжаться».
