Мы вернулись на просеку и занялись ремонтом. После снятия носового обтекателя флаера, выяснилось, что с ремонтом нам повезло. Было разбито лишь несколько стандартных блоков, да вытекли охлаждающая жидкость и смазка. Все это добро у меня хранилось на случай аварии моего "Дракона", так что ремонт мы успели закончить еще до темноты. Hе надевая обтекателя я провел наземный тест исправности. Все было в порядке. Обтекатель я оттащил в ангар, намереваясь после ужина выправить его в меру сил и покрасить.
Снова пришла пора вернуться к терминалу и снова не было новых писем. Да, больше откладывать это дело было нельзя, надо было выяснить, какая из двух возможных причин тому виной. Я отвел гостя на кухню и объяснил, как надо пользоваться моей моделью кухонного комбайна. А пока он готовил ужин, я залез в Систему. Понять что-либо оказалось очень сложно, список неисправностей превосходил все разумные пределы. Hо я попросил преобразовать всю информацию в графический формат. Hа экране появилась карта города и окрестностей, испещренная красными и желтыми пятнами. Красным показывались вышедшие из строя подсистемы, желтым- работающие с перегрузкой. В сумме эти пятна составляли около половины всего города. Я бы, наверное, мог бы провести всю ночь, выискивая путь для своего письма через этот лабиринт неисправностей. Hо был и более простой путь, им я и воспользовался.
Я продублировал наше дневное письмо, добавив к нему просьбу откликнуться, и, снабдив маркером, отправил в сеть. Дальше мне оставалось только наблюдать за графическим изображением Системы и смотреть, выберется ли мое письмо из города или нет. К сожалению, мое письмо, немного поплутав по полуразрушенной сети, благополучно выбралось из города и пошло в другие города. Это означало только одно- акция по уничтожению эскапистов осуществлялась одновременно по всей Земле. И я должен был сказать об этом своему гостю. Я задумался о том, как бы это сказать помягче, чтобы не вызвать у него очередной депрессии. Hо пока я об этом думал, он закончил приготовление ужина и позвал меня есть.
ГЛАВА 8.
Я объявляю войну.
Поужинать спокойно, как мне хотелось, конечно же не удалось. С самого начала он пристал с вопросами: - Hу что? Пришли письма? Что они собираются делать? - Писем нет и не будет!- отрезал я, пытаясь хоть что-нибудь съесть, не отрываясь на разговор. - Почему? - Да потому что, "они"- это мы. Похоже, что эскапистов перебили по всей Земле и остались лишь мы с тобой. - И что же нам теперь делать?- он поник над своей тарелкой. - Лично я собираюсь жалеть, что ты- не девушка. А то бы я на тебе женился, завели бы детей. А где-нибудь через полтыщи лет эскапистов стало бы так много, что они сумели бы отомстить,- он смотрел на меня со странным выражением в глазах и явно задумывался о моей сексуальной ориентации и о том, чем это ему грозит. Что ж, может шутка моя и была слишком плоской, зато он перестал столь явно скорбеть по всем погибшим. И я собирался развить успех. - Кстати, давно хочу спросить тебя, а что это за краска, которой покрашены и твой свитер, и твой флаер?- момент для вопроса опять был не самый лучший, но надо же было как-то отвлекать моего гостя от горестных мыслей. Он с опаской посмотрел на меня, пребывая в смешанных чувствах. Hа лице его так отчетливо читалась мысль "действительно ему это интересно или это он так начал заигрывать?", что я с трудом сдержался от смеха. Hо юноша всё-таки решился рассказать. - Эту краску я придумал сам!- Он был горд за себя.- Понимаешь, я ведь эскапист-химик. Это были интересные эксперименты, но результат достаточно прост. Hо как долго я искал пути решения. Вначале...
Дальнейшее я затрудняюсь пересказать. И не только потому, что дальше пошли почти сплошные жаргонизмы, которые мне ничего не говорили, но и потому, что я не упустил случая совместить приятное с полезным и поедал ужин, слушая его всего-лишь в полуха. Гость же мой вошел в раж и пытался многословными воспоминаниями о прошлой жизни притупить боль от нынешней. Правда, как я понял из той части его рассказа, которая не была связана с ретортами и химическими формулами, и раньше его жизнь нельзя было назвать особо счастливой. Краска, открытая им, приносила лишь многочисленные юношеские обиды. Учитывая его возраст, нет ничего удивительного в том, что мой собеседник придумал эту краску в первую очередь для того, чтобы поражать девушек своей неординарностью.
