Я высчитывал в уме дистанцию, удобную для стрельбы из РСЗО «Смерч», чтобы артиллерия «укропов» не смогла ответить из-за дальности. Одновременно посматривал и по сторонам. И, когда увидел подходящий широкий съезд с полотна высокой насыпной дороги, остановил свою машину. Замерла и вся колонна. Рядом с моей «Тойотой» тут же оказался «уазик» начальника штаба. Я высунулся над дверцей и подозвал к себе Головина.
– Посмотрите на карте расположение тяжелой артиллерии, которую следует «потушить» после первых же ее выстрелов. Перенесите на свою карту, а потом на карты расчетов РСЗО. Пусть «накрывают». С одного из «Смерчей» можно сразу использовать термобарические снаряды. Взорвется боезапас у пушек. Гаубицам тоже мало не покажется. После этого машины перезарядить и второй залп дать вот сюда… – Я пальцем ткнул в монитор. – Там полк мотопехоты стоит. Два «Смерча» стреляют по полку бронебойными, два – осколочными. Выводите нашу артиллерию в поле. Съезд в поле здесь удобный. Действуйте…
– Не слишком далеко? – пожал плечами Головин, мало знакомый со способностями «Смерча», хотя говорил, что знаком с работой «Града». Еще в молодости, когда в армии служил, доводилось со стороны наблюдать на военных учениях. Но РСЗО «Град», как и система «Ураган», по своей поражающей силе и по дальности обстрела почти вдвое уступают «Смерчу». «Смерч» пока уникален не только у нас, но и в мире. Только самые мощные американские РСЗО могут сравниться с «Градом», больше никто. – Здесь дистанция около сорока километров. Может, ближе подъедем?
– Ближе – опасно. «Мста-С» может стрелять активно-реактивным снарядом на тридцать километров. Сорок километров она не осилит. А для «Смерча» сорок километров – пустяк. Поедем дальше – можем вовремя не найти удобного съезда с дороги. А когда найдем, дистанция уже будет мала. Я на спутниковой карте вообще дальше подходящих по ширине съездов не вижу. Все узкие какие-то.
– Корректировку бы провести… – задумчиво проговорил Головин.
– Спрошу о возможности, – кивнул я, вытаскивая трубку.
Полковник Мочилов, похоже, ждал моего звонка.
– Слушаю тебя, Владимир Викторович.
– Юрий Петрович, – назвал я командующего по имени-отчеству, чтобы не показывать Головину, кому я звоню, и не подчеркивать свою связь с ГРУ. – Нет возможности из космоса провести корректировку выстрелов?
– Если бы у твоего компьютерщика стояла специальная программа, это было бы парой пустяков, ты бы сам корректировал. А так… Придется просить о корректировке Звездатого. Я позвоню тебе в течение пяти минут. Можешь подождать?
– Мы с полковником Звездатым обсуждали этот вопрос. Он не может выставить корректировщиков. Вся надежда на вас. И на космос…
– Я узнаю. Жди звонка. Время как, терпит? – Полковник был, как обычно, настроен по-деловому и говорил конкретно.
– Терпит. Пока машины будут разворачиваться на позиции…
Я кивнул Головину, тот обошел вокруг машины с картой в руках, открыл дверцу, развернул ноутбук к себе монитором и перенес на свою карту не только позицию артиллерии, но и все другое. Я не возражал. Начальнику штаба полагалось представлять ситуацию как можно шире.
– Разворачивайте «Смерчи» на позицию. Мне сейчас сообщат о возможности корректировки.
Майор милиции вздохнул и поспешил к тягачам, чтобы передать расчетам данные со спутниковой карты. Я провожал его взглядом, одновременно соображая, где лучше начать разворачивать во фронт танки. Если им спускаться с дороги на этом съезде, они не смогут ехать по степи так же быстро, как по дороге. В степи множество оврагов, которые придется объезжать. Глубину оврагов, к сожалению, спутниковая карта не показывает, а любой объезд – это потеря времени и, возможно, демаскировка всей колонны. Спуститься с дороги, как и взобраться на нее, танк сможет в любом месте, где насыпь не слишком высокая, стоит лишь ствол в обратную сторону развернуть, чтобы не пропахать им землю. Но вопрос необходимости танковой атаки все еще оставался открытым. Эта атака была действенна только в том случае, если свою атаку начнут «Азов» и «Шахтерск». Удар сзади был бы эффективным. Но собственная атака на позиции националистических батальонов могла бы привести к плачевному результату. Мой батальон и в живой силе, и в количестве танков уступал двум украинским. А атака обычно считается эффективной тогда, когда имеется троекратное преимущество в силе. К тому же мои бойцы были еще не обстреляны, и неизвестно, как они поведут себя в сложной ситуации под градом пуль и снарядов. Лучше было бы не рисковать.
