Ха!
Прочь все, кто живет россказнями о крепости вина и поцелуев! Кто способен променять миг свободы на сто лет сытости!»
…Макс не помнил, как проводил Жанну домой, все смешалось в его голове – фантасмагория и реальность. Они целовались на лестнице как безумные и тогда же выжгли надпись на подоконнике «Макс + Жанна…»
А она, совсем юная, в тот же вечер поняла, что отныне наконец будет иметь на спине «свой» крест и никакого другого уже не будет.
Почему крест? Потому что теперь мысль о том, что один человек может принадлежать другому, больше не пугала ее – каждому судился СВОЙ крест, важно лишь отыскать его среди тысячи похожих.
Но все же Жанна чувствовала, что кто-то помогает ей в этой каждодневной работе, и сейчас уже точно знала, что это сестра пытается ухватиться хоть за краешек этого символического креста. Это порой выглядело трогательно, порой смешно, а порой – раздражало.
* * *
…Вечером сестры снова сидели на кухне, снова по очереди подогревали остывший ужин.
– Тебе не кажется, что у нас обеих – дежавю? – спросила Жанна.
– Это мне больше напоминает фильм «День сурка», – ответила Влада. – Помнишь, герой все время просыпается в одном и том же дне, идет одним и тем же путем, встречает тех же людей с теми же проблемами и вопросами?..
– Но в конце там все-таки что-то меняется…
– У нас тоже изменится. – Влада мечтательно подперла рукой подбородок. – И однажды утром мы проснемся и увидим за окном…
– …Небо в алмазах!
– Да! – серьезно отозвалась Влада. – Я в это верю.
В дверь позвонили, и сестры взволнованно переглянулись – у Макса был свой ключ.
– Я сама! – упредила Жанна сестру которая уже вскочила со своего места. – А тебе лучше уйти – ты же знаешь, Макс не любит посиделок на кухне.
– А я, может, феминистка, и мне все равно, что не любит твой муж! – буркнула Влада, но все же послушалась и пошла в свою комнату.
Макс ввалился в прихожую как мешок и сразу же начал медленно сползать по стене на пол. Жанна едва успела подхватить его и, ведя в комнату, пыталась понять: он крепко выпил или случилось нечто похуже. Макс упал на диван, прижимая к груди руку. Только сейчас Жанна заметила, что его лицо покрыто синяками, а запястье как-то неестественно вывернуто.
– Что случилось? – преодолевая ужас, спросила она.
– Ничего страшного, – сквозь зубы произнес он. – Меня избили – обычная история в нашем районе. Жаль только – сумку украли! Денег там не найдут, разве что рукопись. Надо будет утром пошарить по помойкам – должны выбросить…
Его лицо медленно покрывалось капельками холодного пота.
– Господи, у тебя, наверное, перелом! Я вызову «скорую»!
– Не надо! Утром пойду в больницу. А сейчас дай мне что-нибудь обезболивающее…
Жанна знала, что спорить с ним бесполезно. Она побежала на кухню, где уже хозяйничала сестра, перерывая аптечку. Наконец они нашли сильный анальгетик и решили, что надо дать Максу еще и снотворное.
Он покорно выпил все, что принесла Жанна. Потом она сделала ему компресс, отерла лицо влажным полотенцем и осторожно раздела.
– Кажется, мне уже получше…
– Давай я все же позвоню в милицию. Ты видел, кто на тебя напал?
– Господи, оставь меня в покое! Какая милиция? А тех подонков я даже не рассмотрел в темноте…
Он со стоном перевернулся на бок.
– Возьми там… деньги… Они к ним не добрались… – Это последнее, что она услышала от него.
Жанна полезла во внутренний карман его пиджака и достала оттуда пятьсот долларов.
* * *
Утром Жанна отпросилась с работы и повела Макса в районную поликлинику, а Влада побежала на поиски папки с рукописью. Через три часа они снова сошлись у себя на кухне. Рука Макса была загипсована. Влада доложила, что она тщательно обыскала все мусорные контейнеры, даже съездила в соседний район, а еще обследовала чуть ли не все урны на троллейбусных остановках, но ничего не нашла.
– Ну и бог с ним! – успокоил ее Макс. – Выйдет книга – можно будет потом ее перевести. А может, и не нужно – у меня полно других идей. Не волнуйтесь, девушки, все будет хорошо! Всё – забыли! Давайте лучше обедать.
Ближайшую неделю нам есть на что жить. И это лишь малая толика того, что мне обещали.
