– И я за! – приняв нелёгкое решение, поднял батюшка руку с платочком. – Гуманная кара!
Дружный вздох облегчения вырвался из толпы, казалось даже, что как-то посвободней в ней стало. Остальной «электорат» вслед за старостой и попом единогласно проголосовал «за». Хотя нет, не единогласно.
– Ремул Аврагович, а ты что, неужто против? – обратился дед Терофей к знахарю-казначею, стоявшему с опущенными руками.
– Скажем так, я воздержался, – степенно ответил знахарь Ремул, на всякие пожарные решивший не голосовать. Вдруг Перебор ещё где набедокурит, потом можно будет следователю на допросе сказать, что он, дескать, был против его «недальновидного изгнания». А что вы хотите, на то он и знахарь, чтобы все возможные варианты предвидеть и просчитывать.
– Твоё святое право, избиратель! – то ли похвалил, то ли попенял знахарю, отец Горлампий, по тону нельзя было разобрать.
Остальные приняли «великодушный жест» Ремула Авраговича как проявление максимальной гуманности рунийского человека и зауважали его ещё гораздо больше.
– Итак! – подвёл итоги голосования староста. – Полсотни за, один воздержался. В общем, практически единогласно, – окончив подсчёт голосов, Терофей повернулся к Перебору. – Ну что же, сынок, прими как должное и не обессудь. Своим последним «героическим поступком» ты заслужил это.
Молчавший во время диспута Перебор, осознав, на что обрекли его сородичи, изменился в лице.
– Как?! Как так?! – с застывшим знаком вопроса в глазах оглядел юноша односельчан. – Вот так просто?! Одним взмахом ваших натруженных рук?! – мужики стыдливо опускали глаза, не в силах смотреть на парня, – Вы действительно хотите меня отпустить восвояси?
Даже староста Терофей, насколько суровый мужик был, а и тот стал сомневаться в своём предложении, но тут всё встало на свои места.
– Ну что я могу сказать, дорогие мои, – продолжил речь искренне обрадованный Перебор. – Спасибо вам, конечно, за доверие! – мужики, не понимая, куда он клонит, вновь уставились на парня, – Я вас не подведу! Я тогда отсюдова прямиком к князю Свистославу пойду, объясню ему наше плачевно-потопное положение и попрошу у него новых угодий для всей нашей деревни! Я вам добром за добро заплачу! Да я…
– Погодь, погодь, Переборушка! – перебил его староста, у которого смутные сомнения в оплошности переросли в дюже устойчивую уверенность. – Давай-ка хоть куда иди, только не к князю. У светлейшего князя Свистослава и без нас забот и хлопот полон рот. Да и у нас, мало того, что деревня утопла, ещё и оброк, и десятина за прошлый год в княжеский бюджет не выплачены. Вспомнит князь, всем нам не сносить головы.
– Угу! Куда хошь, только не князю! – попросил Перебора и отец Горлампий, у него со своим столичным одухотворённым начальством тоже не всё ладно было в финансовых взаимоотношениях. – Иди лучше в какую-нибудь другую сторону! Например, в противоположную, относительно стольного града.
Мужики на просьбу попа одобрительно загудели, им тоже не хотелось видеть у себя в гостях княжеских налоговых опричников.
– Ну, ладно, будь по-вашему! – тряхнул русыми кудрями Перебор. – Пойду по миру, себя покажу, на других погляжу. А к князю ни ногой. Ни-ни!
«Алиллуйя!» – мысленно обрадовался батюшка и перекрестился.
– Вот и здорово! – поверив «племяшу» на слово, хлопнул в ладоши староста. – А мы, так и быть, тебе из общака, то бишь общедеревенской казны, небольшую сумму на дальнюю дорогу выделим. Ты как считаешь, Аврагыч, потянет наш бюджет?
Деревенский казначей вместо ответа лишь хмуро показал глазами на скрывшуюся под водой деревню, мол, все их денежки тю-тю, уплыли.
– Ах, да, запамятовал я! – хлопнул себя по лбу староста, вспомнив, где их все вещи покоятся. – Ну, тады ой! – развёл руками Терофей, – сам виноват, Переборушка.
– Хотя, обожди-ка! – засунул руку за пазуху знахарь Ремул и, порывшись в пачке ассигнаций, нащупал между купюрами медную пятикопеечную монету. – Вот! Что есть! – протянул казначей пятак Перебору, – Бери! На ночлег и тарелку щей в придорожной забегаловке хватит.
– Да нет, дядя Ремул, не надо, – замялся Перебор. – Этого ещё не хватало.
