В ожидании бывшей тещи я присел на скамейку, подставил солнцу лицо и снова ушел в свои мысли. Я продолжал чувствовать какую-то странность в деле убитой Лены. Я упускаю некую важную деталь ее жизни… «Вспомни, блин, немедленно вспомни!». К сожалению, по приказу не вспомнишь! Было нечто такое, мимо чего я прошел мимо. А проходить нельзя!
И еще мне вдруг показалось, что убийца совсем близко. Только как раскрыть его?
«Да уж, попробуй, раскрой!» — словно усмехнулся он в ответ.
Наконец-то позвонила Наталья, я оглянулся и увидел ее, входящую в ворота сада.
— Ты что-то узнал? — сразу спросила она.
Вместо ответа я кивком указал на висевшую недалеко камеру. Такие камеры везде, даже в подмосковных чащах. А мне не хотелось, чтобы наш разговор слышали чужие уши.
— Пойдем прогуляемся.
Извилистыми дорожками мы углублялись все дальше и дальше, пока я не дал команду остановиться. Вроде бы здесь камер не видно. Хотя кто его знает, колпак слежения слишком прочно надет на всех нас.
Наталья с надеждой глядела на меня, ожидая, что я ей, как на блюдечке сообщу нечто. А информация была нужна мне самому.
— Наташа, в жизни твоей дочери было что-то… криминальное, неподобающее? Некий поступок, за который ее можно было преследовать, шантажировать или даже хуже? Что, в конце концов, и случилось.
Глаза бывшей тещи округлились, она разозлилась:
— Как ты смеешь думать об этом?
— Произошло самое страшное, — медленно ответил я. — Ты пришла за помощью. Поэтому говори мне все, как священнику на исповеди.
Гнев моей собеседницы утих, Наталья задумалась:
— Вроде бы… ничего такого. Честное слово! Тебе бы я рассказала. А почему ты об этом спросил?
— Лена чего-то боялась.
— Боялась? И не поделилась со мной?
«С матерями не всегда делятся тайным».
Я вкратце рассказал ей о том, что мне сообщили следственные органы, а также о своих наблюдениях во время нашей с ней совместной жизни. Например, как Лена вела себя, когда смотрелась в зеркало. Наташа закивала:
— Она боялась смотреться, боялась стареть.
— Это я уже понял. Стареть никому не хочется. Однако не в ее возрасте….
— Нет, Юра, — перебила Наталья. — У Лены имелся один пунктик. Она призналась мне. Еще в детстве она встретила старуху. И та напугала ее своим ужасным видом. С тех пор моя дочь стала дрожать при одной мысли о старости. Похоже, ей казалось, будто та самая старуха преследует ее.
— А это уже, блин, симптомы болезни. К врачу ее не водила?
— Нет. Она потом сказала, что больше не вспоминает старую ведьму. Я и успокоилась. И, главное, нарисуешься у психиатра, навек испортишь карьеру. Сейчас солидные фирмы имеют возможность проверять досье сотрудников, знают о них то, о чем сами люди не имеют представления. Я помолчал, обдумывая слова Наташи, затем сказал:
— Хорошо, боялась она какой-то старухи. Но детские страхи в зрелые годы воспринимаются по-другому. Как юмор. Мне кажется, было что-то еще…
Наталья беспомощно пожала плечами, я попросил ее:
— Продолжай рассказывать о жизни Лены.
— Да мне и нечего особо добавить.
— У нее были недоброжелатели? Или скажу резче — враги?
— Я не слышала? И потом…
— Говори же, блин, говори! Это в твоих интересах.
— Ты Лену знал, она не слишком делилась с окружающими своими тайнами.
— Ты вообще-то интересовалась проблемами дочери? Как у нее складывались отношения на работе? С сотрудниками, с начальством? Она ни на что не жаловалась?
— Вроде бы ее там ценили: аккуратная, исполнительная.
— Иногда конфликтная.
— И такое бывало.
— Дорогу она никому не перешла?
Этого Наталья не знала. Ну что ж, поеду в институт, где Лена работала, сам переговорю.
— Понимаешь, Юра, в последнее время мы с дочерью общались редко…
— Кстати, о последнем времени. Ты что-нибудь слышала о Вадиме Капралове? Может, видела его?
— Нет, не видела. Но Леночка называла это имя. Они встречались. Лена надеялась, что у него серьезные намерения.
— А что конкретно она о нем говорила?
— Ничего особенного. Он — какой-то серьезный ученый в сфере нано-технологий.
— Он ей нравился?
— Похоже. Лена отзывалась о нем с восхищением. Думаешь, он каким-то образом причастен?..
— Ничего я, блин, не думаю. Лена могла быть от него без ума, а мне он не нравится. Сам не могу понять, почему?
