Барменша приносит Винсу кофе. Он поднимает глаза и говорит, улыбаясь:
– Старики народ тяжелый, правда, киска?
– Чего там «за», – говорит Ленни. – «За» тут не годится. Некоторые веши надо самим делать. Мы же ему не родня, верно? Во всяком случае, не близкие родственники. Даже Винси. – Он смотрит на Винса так, как не смотрел бы, если б не три пинты крепкого. Винс раскуривает сигару. – Даже Бугор и тот ему не близкий родственник, верно? У Винси не больше прав, чтоб быть здесь, чем у всех нас, так ведь, Бугор? Тем более что, если по-честному, вы все равно друг друга терпеть не могли, пока Джек не угодил на больничную койку. В натуре терпеть не могли, так ведь? – Лицо у Ленни все будто в шишках.
Винс попыхивает сигарой. На Ленни он не глядит. Он выливает в кофе молоко из пластиковой штуковинки, потом разрывает пакетик с сахаром и сыплет его туда медленно и аккуратно, сосредоточенно, все время помешивая в чашке ложечкой. Похоже, он не собирается продолжать разговор ни с кем из нас.
Ленни открывает рот – видно, не все еще выложил, – но у него вдруг что-то екает в горле, будто застревает там.
– Отлить надо, вот что, – говорит он. И быстро встает, озираясь, точно у него вдруг закружилась голова. Я показываю ему, куда идти.
– А я тут подумал... – говорит Вик.
Можно на него положиться – он их помирит.
Ленни неуклюже пробирается к туалету. Наверно, теперь его очередь пустить слезу.
Вик встряхивает пакетик, хотя он уже пустой, потом сминает его. И поднимает глаза.
– Что ты подумал, Вик? – и улыбается, прихлебывая кофе, ну прямо сама вежливость.
– Подумал, раз мы тут поблизости, может, заскочим в Четем, глянем на мемориал. А то я никогда...
Винс смотрит на Вика. Слегка поднимает брови, пыхает сигарой. Лицо у Вика серьезное, непроницаемое. Кто его знает, о чем он думает.
– Почему бы и нет, – говорит Винс. – Ты как, Рэйси? – Ни дать ни взять председатель собрания. Кидает быстрый взгляд на меня, потом снова переводит глаза на Вика. Про Ленни он будто забыл. – Хотя человеку твоей профессии кладбища уже оскомину должны были набить. – Он улыбается, но быстро сгоняет улыбку с лица: веселиться-то вроде не с чего. – А в общем, для того мы и поехали, верно? Поминать мертвых.
– Придется крюк сделать, – говорит Вик.
Винс пускает дым, размышляя.
– Ничего страшного.
***
Ленни возвращается из туалета. У него такой вид, точно он боролся там с самим собой и теперь толком не знает, как себя вести.
– Моя очередь? – говорит он. – Повторить, Вик? Рэй? Винс? Еще кофе? Что-нибудь пожевать?
Ясно, что он хочет загладить неловкость.
Винс кидает на Ленни быстрый взгляд, но молчит. Сузив глаза, он затягивается сигарой, потом вынимает изо рта окурок, которого хватило бы еще на несколько затяжек, и гасит его в пепельнице.
– Не знаю, как ты, Ленни, – говорит он, – но я здесь для того, чтобы отвезти кое-что в Маргейт, – кажется, для этого мы все и собрались. А Вик хочет, чтобы мы заехали кое-куда по дороге, и у меня нет возражений. Потому что сегодня мы поминаем тех, кто умер. – Он смотрит на часы. – Уже четверть третьего. Если кто желает остаться тут и кирять до вечера, – он обводит взглядом стол, как будто мы все сговорились против него и дело не только в Ленни, – пожалуйста, как угодно. Но я прямо сейчас сажусь в машину и еду в Маргейт. А кто не едет со мной, тому советую поискать вокзал.
Он допивает последний глоток кофе. Потом встает, без всякой спешки, надевает пальто, взяв его за лацканы и встряхнув, чтоб уселось на плечах как следует. И выходит не оглядываясь – дверь сама закрывается за ним, болтаясь на петлях туда-сюда. Когда Винс был пацаном, он обожал Гэри Купера.
Мы глядим друг на друга, но не двигаемся, хотя всем ясно, что выбора у нас нет.
Первым поднимается Вик, потом я.
– Мудила, – сквозь зубы говорит Ленни, не вставая с места.
– Не суди, – говорит Вик.
Вдруг мы замечаем полиэтиленовый пакет, «Рочестерские деликатесы», – он лежит на стуле, и тут лицо Ленни сразу оживляется, в его глазах вспыхивают искорки. Он хватает пакет и свой плащ. И первым спешит к выходу, но около двери на секунду задерживается, точно у него мелькнула мысль, что Винс может неожиданно вернуться обратно. Потом он толкает дверь, и мы следуем за ним.
