Честно говоря, я ведь и сам об этом когда-то мечтал, как и любой нищий трудяга вроде меня. Шикарный костюм, шикарный галстук, шикарная тачка, в кармане всегда есть чем ударить. Когда я каждый вечер ходил в спортзал Скоби, это и маячило впереди. Да еще все красотки на свете. Но война сорвала мои планы. Боксер, значит, спортсмен? Замечательно, то что надо. Хотя я никогда не понимал, какая связь между хорошим хуком левой и умением рыть окопы.
И гляди-ка, кто обскакал ее в результате. Малютка Мэнди. Потаскушка из Ланкашира.
Я так думаю, каждому поколению предыдущее кажется бестолковым. Пускай у Винса были свои мысли насчет «Доддса и сына», но все равно это уж чересчур – завербоваться в армию на пять лет только ради того, чтобы уйти из-под власти Джека, да еще тогда, когда все его ровесники благодарили Бога, что поголовный призыв им уже не грозит. По-моему, это слишком большая плата за то, чтобы не стать помощником мясника и научиться чинить джипы. А ведь могли и покалечить парня. Хотя кто-кто, а я не заплакал бы.
И не надо вешать мне лапшу на уши, дочка, насчет того, что он вернется и обнимет тебя. Насчет того, что он сбежал в Иностранный легион, чтобы там стать мужчиной.
***
Я сказал: «Ну что ж, Джек, ты не можешь пожаловаться, что он не пошел по твоим стопам. Ты ведь и сам был солдатом, не только мясником».
А он глядит мне в лицо, точно хочет сказать: неподходящее у меня нынче настроение для шуток. И говорит: «Я стал мясником по своей воле».
Но я знаю, что и тут не обошлось без своего рода мобилизации. Беседовал как-то с Рэйси на этот счет.
«Солдат? Негодяй, который не выполнил своего долга. Жалкий дезертир – вот он кто, я считаю», – говорит он.
И ты прав, думаю я. Но говорю: «Это была не единственная причина. То, что ты считаешь причиной, – она не единственная».
А он и не слушает. Слышит меня, но не слушает. Как будто во всем мире только одна причина, и это Джек Доддс, потомственный мясник.
«Ты ему не хозяин, Джек. Мы ведь им не хозяева, верно?» – говорю я.
«Не мели чепухи», – отвечает он.
Он глядит на меня, и я думаю: ты небось порадуешься, что ты ему не хозяин, когда выслушаешь меня до конца, потому что ты, конечно, мужик здоровый, а я уж лет пятнадцать как не выходил на ринг, но тем не менее. И говорю: «Мы им не хозяева, правда? Хоть и родители, но не хозяева».
«Чушь ты мелешь», – отвечает он.
И тогда я говорю: «Другой причиной была Салли. Он ей оставил подарочек на прощанье. Теперь, значит, придется ей от него избавляться».
– Как там твоя Кэт? – говорит Ленни.
Винс долго не отвечает. То ли он не слышал, то ли его внимание поглощено дорогой. Я вижу, как он глядит в зеркальце.
– Все еще пособляет тебе в гараже? – говорит Ленни.
Ленни знает, что это не так, и еще Ленни знает, что Вин-су не нравится, когда говорят о его «гараже». Теперь у него «салон» или, еще хлеще, «демонстрационный зал». Как раз Ленни и сказал однажды вечером в «Карете»: «Он говорит, у него демонстрационный зал – ладно, мы все знаем, что он там демонстрирует».
– Нет, – говорит Винс. – Она же ушла, не знаешь, что ли?
– Надеюсь, без работы не сидит, – говорит Ленни.
Винс молчит. Тогда Ленни отвечает за него:
– Я слыхал, что не сидит.
– Так чего тогда спрашиваешь? – говорит Винс.
И чуть сильней нажимает на газ. Мы все слышим, как прибавились обороты.
– Как насчет того, чтобы где-нибудь перекусить? – говорит Вик.
– Любопытно просто, – говорит Ленни. – Мало ли кто что сболтнет.
– Хорошая мысль, Вик, – говорю я.
Вик все еще держит коробку. Пора бы ему поделиться.
– Зря она ни разу не зашла проведать Джека в больнице, – говорит Ленни. – Когда он уже... А он бы обрадовался. Были времена, когда она его дедом звала.
– Не был он ей дедом, – говорит Винс.
– Я бы предложил где-нибудь в районе Рочестер-уэй, – говорит Вик.
– Дочери, – говорит Ленни. – Кому они в радость?
Мы подъезжаем к развязке М25. Машин много.
Ленни смотрит на меня. Он говорит:
– А ты от Сюзи что-нибудь получаешь?
– Бывают письма, – говорю я.
– Как ты думаешь, она приехала бы на твои... ну, словом, объявилась бы, если 6 ты... – говорит он.
