«Редкая принцесса в империи получила образование, равное моему…»
Что за провидение стояло за этой фразой?
Если раньше и существовали сомнения в том, что Азарика – дочь Черного Гвидо, то теперь они отпадали. Но за разрешением одной загадки вставала другая, большая. Кто, когда слышал о таком претенденте на франкский престол? Мятеж был быстро подавлен, сказал Крокодавл. И участники наверняка казнены. Кроме Одвина. Который, как говорят, в мятеже не участвовал. Но был замешан…
В чем именно он был замешан? Предположим, Гвидо только называл сея Каролингом… хотя имя это в роду Каролингов не столь уж редкое… но даже если он был самозванцем, Одвин в его права на престол несомненно верил. Ради этого он терпел пытки и изгнание – не из упрямства, не из страха, не из злонравия колдуна. Ради верности. Верности кому? Или чему?
«Погоди чуть-чуть, и я сделаю тебя царицей мира…»
Но тогда получается, что в права Гвидо верил и король Карл? Ведь Одвина много в чем можно было упрекнуть – и в пособничестве мятежнику, в котором тот, несомненно, был повинен, и в чернокнижии, которым, как ни крути, Одвин занимался – сама Азарика подтвердила пресловутые «халдейские книги». Но Карл Лысый спрашивал его только об одном – где ребенок Черного Гвидо? И не случайно ему так важно было знать, мальчик это или девочка. Мальчик был ему опаснее… И, уверившись в том, что Одвин ничего не знает, выбросил его за ненадобностью. На все прочие, истинные или мнимые провинности бретонца, ему было наплевать…
А может, все это пустые домыслы, и не верил Карл Лысый вовсе, что кто-то может потеснить его на троне, а просто хотел вывести под корень всю семью мятежника – дело обычное? Опасался будущего себе мстителя…
Слишком зыбко все это было, слишком неопределенно. А неопределенности Эд не любил. И это его раздражало. Особенно потому, что он чувствовал – возможно, кое-что известно и Фортунату. Вряд ли он сам это сознает, но не исключено, что из своего прежнего знакомства с Одвином он мог вынести что-то такое, о чем потом, по прошествии многих лет, забыл или не придал значения… Но ведь он же имеет привычку все записывать… значит, может и вспомнить!
И все-таки что-то удерживало Эда от того, чтобы обратиться к Фортунату. Просьба ли Азарики, собственное нежелание тревожить старика… Из Крокодавла же он явно вытряс все, что тому было известно. Но у Крокодавла имелся напарник. И, когда по возвращении в Лаонский дворец королю сообщили, что объявился, наконец, Нанус, первая мысль была – вдруг этот что-нибудь знает? Но когда это помесь паука с ящерицей предстала перед королевские очи, Эду пришлось подавить в себе досаду – не мог тот ничего знать, годы не те. Ярмарочный мим был гораздо моложе его самого, и в дни мятежа Черного Гвидо он был еще малым ребенком… Нет, нужно отвлечься от навязчивой мысли и вернуться к тому, зачем непосредственно Нануса на север и посылали. Ему было предписано вызнать намерения германских Вельфов. Гибель их франкского сородича Готфрида, графа Каталаунского, от рук Эда могла подвигнуть Вельфов на участие в военных действиях против последнего. Но Вельфы, так же, как их сюзерен, новоизбранный король Австразии Арнульф, еще не приняли окончательного решения. Арнульф Каринтийский, разумеется, рад был бы подгрести Западно-Франкское королевство под свою руку, тем более что еще год назад Нейстрия и Австразия были объединены под властью одного монарха, и живы были еще люди, помнившие, как эти государства до Верденского раздела и в самом деле были едины. Да и слабоумный Карл в качестве игрушечного наместника Нейстрии был бы ему не в пример удобнее. Однако канцлер Фульк, теперь вовсю искавший поддержки австразийского короля, в свое время не менее усиленно интриговал против его избрания, Арнульф же был злопамятен. А Эд, против которого предполагалось выступить, приходился – или считался – Арнульфу довольно близким родственником (впрочем, как и Карл…). Конечно, ради выгоды властители забывают и более близкое родство, но пока что это служило удобным предлогом для того, чтобы выжидать.
Да, король Арнульф – а вместе с ним и Вельфы – выжидали, на чью сторону склонится чаша весов в предстоящей войне. Судя по всему, решение будет принято на обычном осеннем собре германской знати в Аахене, когда, возможно, определится победитель. Времена предстоят трудные. Во-первых, бургунды… И во-вторых, в тевтонских землях явно ожидают нового прорыва данов. Нет, точно Нанус не знал ничего, но ведь дыма без огня не бывает, верно? Вряд ли они ударят со всей силой в самое сердце страны, как при Сигурде, думал Эд, второго такого вождя, как старый волк, даны не скоро найдут, но в случае предательства одного из королевских ленников – Нанус опять не говорил об этом прямо, лишь обиняками… а предать могут многие… из мести, из жадности или просто по глупости, как тогда, в Самуре…
