... На Пиренейский полуостров карфагеняне придут, как и в Сицилию,— не торговцами, а захватчиками. Основанный около 1100 года до нашей эры недалеко от Тартесса финикийский Гадес станет базой и перевалочным пунктом карфагенян, отсюда они нападут на города в устье Гвадалквивира. Отсюда двинутся по океану к Канарским и — возможно — Азорским островам...
Сегодня ученые уже не сомневаются, что именно они, карфагеняне, через пять веков сотрут с лица земли последние дома Тартесса и станут властителями огромных областей. Реакцией на захватническую политику Карфагена станет союз иберов и массалиотов, объединившихся для войны против финикийской колонии. Она потеряет множество владений, но влась над морем остается. Ворота Гибралтара будут надолго заперты для мореплавателей всего мира. Но все это будет через несколько веков...
... А в середине II тысячелетия до нашей эры тартессцы осторожно обследовали северные воды Бискайского залива в поисках островов, богатых оловом и серебром. Насколько плодотворными были те поиски, сегодня можно судить по археологическим находкам, прочно связавшим судьбу Пиренейского полуострова и Британских островов. Тацит отмечал среди древних жителей Британии отдельных иберов. Мегалитические постройки Ирландии удивительно схожи с дольменами Испании. Некоторые изделия с Пиренейского полуострова дошли до Рейна и Дуная.
К сожалению, мы ничего не знаем об этнической принадлежности тартессцев.
Слово «Касситериды», принятое для обозначения Оловянных островов, пришло на Восток из Западной Европы. Племя касси жило в те времена в северо-западной Галлии и южной Англии, на родине олова. Слово «касси-терос» — докельтское, но имеется и в кельтских языках. Именно оттуда оно попало к грекам, а затем к арабам и индийцам. Это убедительно доказал английский лингвист Холдер в работе «Докельтский словарный запас».
Став торговым партнером Британии, Тартесс не прекратил свою посредническую деятельность, и доказательством тому — находка в Фалмуте (Корнуэлл) оловянного, в форме ласточкиного хвоста, бруска, аналогичного тому, что делали на Крите. Что это, еще одно свидетельство крито-тартесских связей, а может быть, крито-британских?
Древние авторы говорили о Тартессе: «Во-первых, он удален от Столбов Геркулеса на два дня пути, во-вторых, он получает олово от кельтов, а в-третьих, тартессцы сообщают, что эфиопы населяют земли до Эритреи...» Это доказательство могущества Тартесса еще больше укрепило веру ученых в возможность длительных к прочных контактов города с различными уголками древнего мира.
В VI веке до нашей эры город перестал существовать. Сильно обеспокоенная интенсивными торговыми связями, миновавшими Карфаген, североафриканская колония Финикии под угрозой нападения греков начала подготовку нескольких крупных морских экспедиций. Одна из них пОшла на юг вдоль берегов Северо-Западной Африки и стала известна миру по знаменитому отчету Ганнона в храме Кроноса в Карфагене, другая вышла из Гибралтара и двинулась на север, мимо разрушенного Тартесса к Оловянным островам...
«Обычное дело для жителей Тартесса вести торговлю в пределах Эстримнид. Но и поселенцы Карфагена не раз в края езжали эти. Пуниец Гамилькон, который сам сообщает, что все это испытал на деле, с трудом доплыв туда, говорит, что сделать такой путь возможно только в четыре месяца; тут нет ни течений, ни ветра, чтобы гнать корабли, ленивая поверхность тихих вод лежит неподвижно. Не раз встречаются здесь и стаи морских зверей, и между кораблей, ползущих очень медленно, ныряют чудища морей...»
О поездке Гамилькона, по значению куда более важной, чем плавание Ганнона, мы знаем ничтожно мало. Без сомнения, он тоже оставил отчет в храме Кроноса в Карфагене, но до нас это сообщение не дошло. Единственное более-менее полное упоминание об этом предприятии сохранилось у Руфа Феста Авиена в «Морских берегах», писавшего о событии через 900 лет после того, как оно совершилось. Но Авиен наверняка знал тогда оригинальный текст — описания плавания, так что ученые ему верят. Плиний, который тоже, как полагают, видел подлинник, говорил, что «Гамилькон исследовал внешние границы Европы». Поэтому кое-кто из специалистов делает вывод, что адмирал открыл для Карфагена не только Страну Олова, но и Страну Янтаря, Действительно, на Крите, в Трое, Микенах и Пилосе найден янтарь. Но он относится к более раннему периоду истории, когда Карфагена еще не было. Тогда монополию торговли на море сохраняли финикийцы, критяне и тартессцы, и янтарь с Балтики доставили скорее всего они.
