, при готовности взять на себя обязательства, при соблюдении принципа равенства и невмешательства во внутренние дела других государств».
Может показаться поразительным, но предложение об объединении Германии отверг не кто иной, а германский канцлер Аденауэр. Что же заставило его не принять такое предложение?
Причин было три. Разделение Германии было выгодно немецкому канцлеру. Убежденный антикоммунист, он понимал, что разделение страны приносит политические и экономические дивиденды. Германия оказалась в центре европейского и мирового внимания как оплот Запада в противостоянии с Востоком. И в силу этого Америка оказывала своему партнеру усиленную экономическую и военную помощь. Воссоединение страны лишило бы Германию роли «обиженной нации».
Кроме того, эта обида за разделение страны могла служить вечным импульсом для морального неудовлетворения немцев, но более всего Аденауэр боялся, что при проведении всеобщих выборов победу могут одержать прокоммунистические силы. Чтобы ликвидировать развитие просоветского мировоззрения, позже в стране был введен «запрет на профессии», не позволявший членам коммунистической партии выполнять некоторые виды работ.
Предложения Сталина не являлись результатом случайного экспромта. Его намерения были тщательно продуманы и осмысленно взвешены. Возросшая сила социалистического лагеря стала очевидной, когда к нему примкнул коммунистический Китай. Сталин скептически относился к военным возможностям Америки. Во время новых переговоров, начавшихся 17 августа 1952 года с Китайской Народной Республикой, Сталин сказал премьеру Госсовета КНР Чжоу Эньлаю:
«Америка не способна вести большую войну. Вся их сила — в налетах, атомной бомбе… Американцы — купцы. Немцы в 20 дней завоевали Францию; США уже два года не могут справиться с маленькой Кореей. Какая же это сила? Атомной бомбой войну не выиграть…» Позже его точку зрения убедительно подтвердила позорно закончившаяся для США война во Вьетнаме.
И все-таки он всеми способами содействовал прекращению кровопролития. 21 декабря 1952 года корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Джеймсу Рестоуну Сталин сказал о своей готовности сотрудничать в любом «новом дипломатическом мероприятии, имеющем целью положить конец войне в Корее… СССР заинтересован в ликвидации войны в Корее».
Восстановление подлинного мира он видел в ликвидации самой «холодной войны» и выражал готовность встретиться с новым президентом США, победившим на выборах 1952 года Дуайтом Эйзенхауэром. Хотя война в Корее была прекращена лишь 27 июля 1953 года — уже после смерти Сталина, — но именно его политика стала основой наступления мира на Корейском полуострове.
Его намерения определялись прагматизмом. В эти годы страна жила полнокровной, насыщенной жизнью, полной творческого подъема, народного энтузиазма и уверенных перспектив в будущем. Восстановившее за одну пятилетку довоенный уровень производства, государство Сталина сделало экономический рывок. Это понимали и за рубежом. В год смерти Сталина в статье «Русские догоняют нас…», опубликованной в сентябрьском номере журнала «Нейшнл бизнес», Герберт Гаррис писал, что «темп роста в СССР в 2 — 3 раза выше, чем в США. По темпам роста экономической мощи СССР опережает любую страну».
Страна действительно преображалась на глазах. Советские люди строили Орско-Халиловский, Череповецкий и Закавказский металлургические заводы, в 1950 году был введен в эксплуатацию Минский тракторный завод; сотни индустриальных гигантов возникли в различных регионах. На Волге, Ангаре, Каме и Днепре велось сооружение крупнейших в мире гидроэлектростанций, завершалось строительство Волго-Донского канала. Его открытие состоялось 31 мая 1952 года. Шло строительство Цимлянской ГЭС. Одновременно велись работы по созданию первой в мире атомной электростанции.
Все то, чем впоследствии гордился советский народ: от космических ракет до атомных ледоколов, от гигантских гидроэлектростанций до атомных станций на ядерных реакторах, от самолетов «Ту 134» и до оборонной мощи Вооруженных сил, он был обязан провидческой воле Сталина.
