Между тем поспешные шаги Софии и Белграда затрудняли взвешенные действия Сталина на международной арене. В телеграмме Димитрову и Тито от 4 февраля Молотов отметил: «Неудачное интервью тов. Димитрова в Софии дало повод ко всякого рода разговорам о подготовке восточноевропейского блока с участием СССР…
В теперешней обстановке заключение Советским Союзом пактов о взаимопомощи, направленных против любого агрессора, было бы истолковано в мировой печати как антиамериканский и антианглийский шаг со стороны СССР, что могло бы облегчить борьбу агрессивных англо-американских элементов против демократических сил США и Англии».
Неуклюжая политика руководителей братских государств, в конечном итоге неблагоприятно отзывалась на Советском Союзе, заставляя Запад подозревать его в коммунистических происках. К тому же, предпринимая определенные действия, имеющие непредсказуемые последствия, югославская сторона часто не ставила в известность Советское правительство.
Так случилось с намерением Югославии ввести на юг территории Албании в район города Корча, находящегося на границе с Грецией, 2-ю югославскую пролетарскую дивизию. Не проконсультировавшись с советской стороной, с таким предложением Тито обратился к лидеру Албании Энверу Ходже 26 января 1948 года.
Конечно, при реальном кипении атомного котла не было никакой необходимости лить бензин в костер международных противоречий. Демонстрируемая вольность на практике оборачивалась обыкновенной политической ребячливостью, путавшей дипломатические планы Сталина. В связи с поступившей от албанцев информацией 28 января Сталин через Молотова поручил послу в Югославии Лаврентьеву передать:
«В Москве получено сообщение, что Югославия намерена в ближайшие дни направить одну свою дивизию в Албанию к ее южным границам. Так как Москва не получила подобного сообщения от Югославии, то Молотов запрашивает, соответствует ли действительности это сообщение. Москва опасается, что в случае вступления югославских войск в Албанию англосаксы расценят этот акт как оккупацию Албании югославскими войсками и нарушение ее суверенитета, при этом возможно, что англосаксы используют этот факт для военного вмешательства в это дело под предлогом «защиты» независимости Албании».
29 января в беседе с послом СССР в Югославии А.И. Лаврентьевым Тито подтвердил существование такого намерения, сославшись на то, что греческие монархисты якобы собираются захватить южную часть Албании. Подчиняясь требованию Советского правительства, Тито воздержался от опрометчивого действия. Однако одновременно югославский лидер легкомысленно заявил, что «не разделяет высказанного Москвой опасения относительно возможных шагов англосаксов. Не исключено, что поднимется некоторая газетная шумиха, но к газетной клевете уже не привыкать».
Такое политическое легкомыслие не могло не тревожить Москву. В случае возникновения между Югославией и Англией военного конфликта СССР в силу имевшегося договора неизбежно оказался бы в него вынужденно втянутым. И Сталин поручил Молотову поставить зарывающегося югославского «Макиавелли» на место.
В телеграмме от 1 февраля, согласованной со Сталиным, Молотов разъясняет азы принципов международной дипломатии: «Из вашей беседы с Лаврентьевым видно, что Вы считаете нормальным такое положение, когда Югославия, имея договор о взаимопомощи с СССР, считает возможным не только не консультироваться с СССР о посылке своих войск в Албанию, но даже не информировать СССР об этом в последующем порядке. К Вашему сведению сообщаю, что Совпра (Советское правительство) совершенно случайно узнало о решении югославского правительства относительно посылки ваших войск в Албанию из частных бесед советских представителей с албанскими работниками. СССР считает такой порядок ненормальным.
Но если Вы считаете такой порядок нормальным, то я должен заявить по поручению Правительства СССР, что СССР не может согласиться с тем, чтобы его ставили перед свершившимся фактом. И, конечно, понятно, что СССР, как союзник Югославии, не может нести ответственность за последствия такого рода действий, совершаемых югославским правительством без консультаций и даже без ведома Советского правительства…»
