И все-таки, какой бы несовершенной ни была предвоенная пропаганда, разве надо было ее строить на утверждениях, что с началом войны наша доблестная армия побежит? Что она не сумеет защитить свой народ? Можно ли было готовить народ к войне, утверждая, что армия не «готова»?
Вот такими нехитрыми приемами — доведением мысли до абсурда — «новый идеолог» советовал своему другу Хрущеву объяснять неудачи Красной Армии в первые полгода войны. И хотя Хрущев не дал Жукову выступить с его докладом, трагикомедия состоит в том, что все положения этого доклада стали основой всей последующей идеологической кампании по дискредитации Сталина.[45]
То есть именно с подачи Жукова низколобые совковые интеллигенты утверждали, что заявление ТАСС, опубликованное в печати 14 июня 1941 года, «дезорганизовало советский народ, партию и армию и притупило их бдительность». Со слов неблагодарного военачальника Жукова утверждалось, что якобы «Сталин неудачи первого периода войны объяснял тем, что фашистская Германия напала на Советский Союз внезапно».
Так как же рассматривать заявление маршала Жданову в 1948 году? Было ли правдой утверждение: «Обвинения меня в том, что я враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал роль т. Сталина в Великой Отечественной войне, не соответствуют действительности и являются вымыслом».
Между тем уже в те годы полковник Семочкин поведал о чрезмерной амбициозности своего шефа и стремлении прославиться. В заявлении Жданову «маршал Победы» продолжал: «Ни Славина, ни кого-либо другого я никогда не просил о себе что-либо писать и Славину никакой книги не заказывал. Семочкин пишет явную ложь.
…О моей, алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей.
Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату…
Мне сказали, что на даче и в других местах обнаружено более 4 тысяч метров различной мануфактуры, я такой цифры не знаю. Прошу разрешить составить акт фактическому состоянию.
Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошенных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался…
Относительно золотых вещей и часов заявляю, что главное — это подарки от различных организаций…
О сервизах. Эти сервизы я купил за 9200 марок, каждой дочери по сервизу. На покупку я могу предъявить документы, и может подтвердить т. Серов, через кого я покупал сервизы… Серебряные ложки, ножи и вилки присланы были поляками в честь освобождения Варшавы…»
Жуков лукавил и, завершая страницы, касавшиеся трофейных ценностей, пытался принизить масштабы своих «приобретений».
Он пишет: «Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно… Обвинение меня в том, что (я) соревновался в барахольстве с Телегиным, является клеветой».
Оправдания Жукова по меньшей мере наивны, и, как говорится, из песни слова не выкинешь. Но были ли его присвоения «никому не нужным» барахлом»?
Бывший офицер восточногерманского министерства госбезопасности, — пресловутого «Штази» — X. Зойферт свидетельствовал позже:
«Маршал Жуков забрал из Веймарского собрания «Хольцдорф» более двух десятков картин и других произведений искусства». Дело с трофейным имуществом явно не вписывается в благостный образ «великого» полководца, и, как видим, это «дело» возникло не на основании политических подозрений.
Конечно, Жуков всячески выкручивался, объясняя происхождение трофейных вещей покупками на зарплату. Он не смог предъявить никаких оправдательных документов, и все найденные у него вещи были конфискованы.
Об этом свидетельствовал «Акт о передаче Управлению Делами Совета министров СССР изъятого Министерством Государственной Безопасности СССР у маршала Советского Союза Г.К. Жукова незаконно приобретенного и присвоенного им трофейного имущества, ценностей и других предметов.
I.
Кулоны и броши золотые (в том числе один платиновый) с драгоценными камнями — 13 штук.
Часы золотые — 9 штук.
