Амина смотрела на далекий горизонт, где виднелись Черные горы. Солнце заходило, и в его уже слабом свете их вершины казались бы черными колодцами, если бы не яркие вспышки на склонах: так сверкал черный кристалл, жилы которого залегали в этих горах. Амине казалось, что это зажигаются огни во множестве маленьких городов, прилепившихся к горам, хотя никто не жил на этих крутых склонах.
Она вспомнила, что у Ниал был меч из черного кристалла. Возможно, камень, из которого он был сделан, добыли как раз в этих горах: здесь есть рудники. Она не помнила, что сказано об этом в повести, но большая часть всего черного кристалла, который добывали во Всплывшем Мире, приходилась на эти шахты. И Амине самой захотелось иметь меч, который делал бы ее непобедимой. Ей бы понравилось быть героиней, спасать мир и чтобы по возвращении из боя ее ждала большая любовь. Но она уже давно не верила в сказки. Несмотря ни на что, она оставалась напуганной тринадцатилетней девочкой, которая поспешно научилась искусству убийц и шпионов.
Воин-тень, который никогда не сражался, принцесса без королевства.
Ее не ожидало сражение за судьбу Всплывшего Мира. Но то, что она собиралась скоро сделать, должно было поднять дух ее народа. Сейчас надежда была нужней, чем воины, а мужество важней, чем оружие.
«Бабушка назвала бы меня дурой и постаралась бы меня отговорить, — с грустной улыбкой подумала Амина. — Но, — сказала она себе, — иногда нужно быть сумасшедшей».
Она закуталась в плащ и опустила голову на колени. Баол недалеко от нее прислонился к дракону и старался не заснуть.
Амина заставила Баола рассказать, как тело ее бабушки качается при каждом порыве ветра. И не дала ему скрыть ни одной подробности, потому что хотела обезуметь от горя. Она заставила Баола рассказать, как теперь пусто в башне Салазара, о том, как окна города теперь похожи на тысячу пустых черных глазниц гигантского черепа. Каждый день их пути она представляла себе эту картину, вызывая в себе бешеную ярость, необходимую, чтобы дойти до конца. Но увидеть это своими глазами было совсем другое дело.
Она и Баол притаились на маленькой поляне среди леса. Здесь едва хватало места для взлета дракона, который доставил их в Салазар. Раненый Всадник Дракона, который пока не мог участвовать в боях, отдал им на время своего крылатого друга и убедил его выполнить это задание в одиночку, неся на спине двух посторонних людей. Но принцесса и пожилой воин не могли подлететь на драконе к самой крыше города. Их было бы слишком легко заметить, и часовые конечно же догнали бы их на своих вивернах. Поэтому им приходилось передвигаться с величайшей осторожностью. Надеяться, что их не схватит охрана, они могли лишь в одном случае: если оставят дракона в лесу, а дальше пойдут пешком в ночной темноте.
Отсюда, издали, тело Дубэ выглядело маленькой черной точкой на вершине башни. Она не могла разглядеть ни черты лица бабушки, ни очертания фигуры, но точно знала, как сейчас выглядит это лицо. В медленном покачивании этого тела, в протянутых в пустоту руках было что-то бесстыдное и кощунственное. Амина согнулась, ее стошнило на обочину дороги. Баол прибежал к ней на помощь и ласково шепнул:
— Мы можем уйти, как только ты захочешь.
Амина рывком повернулась к нему:
— Нет. Теперь, когда я видела это, я не уйду!
Она схватила флягу, поднесла ее ко рту, выпила воды и ополоснула себе рот.
— План остается прежний: ждем ночи, а потом начинаем действовать, — решила она.
Баол вздохнул. Амина вонзила в него гордый и холодный взгляд.
— Пусть будет по-твоему, — согласился он.
Закат окрасил равнину в красный цвет — цвет крови и смерти. Амина и Баол молча смотрели на то, как солнце погружается в море травы. Может быть, это последний закат в их жизни. У Амины по спине пробежал холодок. Она не могла избавиться от той острой и почти приятной тревоги, которая охватывает бойцов в последние минуты перед боем и заставляет все вокруг казаться более реальным. Остатки вяленого мяса, съеденные в молчании. Обряд подготовки оружия к бою. И наконец, ожидание заката, ночи, может быть, смерти. Перед смертельной схваткой все приобрело странный смысл.
