— Значит, мы должны уйти отсюда как можно дальше, пока не настал этот момент, — твердо сказала она, взяла в руку самодельные бинты и попросила: — Помоги мне: одной рукой я не справлюсь.
Вместе они сумели туго обвязать этими бинтами грудь Амхала. Почти сразу же на том месте, где была рана, оставленная медальоном, появилось красное пятно. Адхара посмотрела на него с ужасом. Амхал прикрыл это место рукой, слабо улыбнулся и сказал:
— Все хорошо. Идем!
Он был смертельно бледен. Его кожа была похожа на тающий воск.
— Я выведу или вынесу тебя отсюда, даже если это будет моим последним делом в жизни.
— Не говори так даже в шутку.
— Если так, то не смей сдаваться!
Еще один полный отчаяния поцелуй. Потом Адхара попыталась встать. У нее дрожали ноги и кружилась голова. Но она стиснула зубы, сказала себе, что сильная воля может все преодолеть. И сумела за руку поднять Амхала с пола. Он пытался стоять прямо, но не мог.
«Я слишком глубоко его ранила», — подумала Адхара, поднимая с земли и кладя в ножны кинжал.
— Сан, — прерывающимся от слабости голосом повторил Амхал. — Он сейчас делает что-то ужасное.
— Не беспокойся. Когда это случится, мы будем уже на улице, — ответила Адхара и осторожно пошла вперед.
Амхал, прижимавшийся к ней, был совершенно без сил, его ноги сгибались под тяжестью тела.
Они поплелись к двери зала, которая была близко. Потом им надо будет добраться до отверстия в стене, через которое вошел в город Крисс, а после этого перейти поле. Лишь тогда они окажутся у своих.
«Мы справимся: нас довезет Джамиля».
— Ты знаешь, что Джамиля здесь, со мной? — спросила девушка Амхала, когда, шатаясь, шла к выходу.
— Джамиля… — словно во сне пробормотал Амхал.
— Не говори мне, что забыл ее!
— Я пытался забыть ее, как и тебя. Но не все можно вырвать из своей души. Ее нельзя.
— Она унесет нас отсюда, — продолжала говорить Адхара.
Амхал попытался засмеяться, но вместо смеха закашлялся.
Адхара услышала, что он плачет.
— Сколько зла. Будь оно проклято. Сколько зла…
— Не думай об этом. Все прошло, — ответила она и крепче обхватила его бока рукой.
Наконец она добралась до двери и прислонилась к косяку. Они были уже почти на улице. Но у нее невыносимо болели плечи, и та рука, которая держала Кинжал Феноры, начинала терять чувствительность.
И все же Адхара не остановилась. Она оторвалась от стены, взглянула прямо перед собой… Голова закружилась так, что все вокруг перемешалось, и девушка упала на колени.
— Адхара!
— Мне нужно только отдышаться.
Она почувствовала, что ее куртка промокла там, где тело Амхала прижималось к ее телу.
Адхара попыталась встать, но вдруг мощный толчок потряс весь дворец до основания. Воздух задрожал от магической силы, самой мощной из всех существующих. Адхара чувствовала, как сквозь нее течет эта сила, губительная, полная такой злобы и такого отчаяния, которые невозможно себе представить.
«Фрейтхар», — подумала девушка. Такая ненависть могла носить только это имя. Нельзя было сомневаться: это сила Марваша.
— Мы должны торопиться, — сказала она прерывающимся голосом.
— Адхара… хватит.
Она не обратила внимания на его слова и попыталась его поднять, но упала и оказалась сидящей на полу. Пока она пыталась отдышаться, Амхал заговорил снова:
— Оставь меня…
— Не могу, и ты это знаешь.
— Ты должна это сделать.
— Никогда!
Адхара закрыла глаза, надеясь, что этого простого движения хватит, чтобы отменить то, что ждало их впереди.
«Если боги существуют, если я действительно посвящена Тенаару, то это возможно. Произойдет чудо, и мы будем спасены — я и Амхал».
Девушка почувствовала, что рука Амхала слабей, чем раньше, обнимает ее шею и его тело неумолимо отодвигается от нее. Она попыталась крепче обхватить его бока своей рукой, но ладонь не повиновалась. Адхара открыла глаза и поняла, что ее куртка намокла от крови Амхала. Повязка на его груди была уже мокрой. Лицо Амхала было землисто-серым.
— Ты должна уйти.
— Я поклялась, что спасу тебя. Я поклялась, что изменю историю. Я не могу покинуть тебя.
— Ты уже спасла меня.
— Если я брошу тебя, получится так, как если бы я тебя убила. Снова Сирен победит, а Марваш умрет. Все будет как раньше, и я буду просто глупой игрушкой в руках богов! — Боль пронзила ей горло.
