Что оставалось аптекарю? Продолжать жить по-прежнему, будто ничего не случилось. Быть самим собой, хотя скоро слепая смерть сотрет все, что ему дорого. Случай и хаос правили миром. Жизнь была исключением из правил, так что тут можно было возразить? Аптекарь не верил ни в бога, ни в дьявола. Он не верил также в человечность после того, как трое подонков убили его пятнадцатилетнего сына. Забили ногами в сортире. Жена не вынесла этого. В течение тринадцати лет он посещал ее в психушке, и с каждым годом ей становилось все хуже. Под конец она напоминала чудовище. Но он помнил ее такой, какой она была в молодости. Он познакомился с ней в этом самом парке. Она сидела на скамейке и читала «Утраченный свет». Он не сумел пройти мимо.
Аптекарь закончил последний круг. Физически он чувствовал себя прекрасно. Куда лучше, чем в двадцать лет. Из всех препаратов, которыми сам же торговал, он употреблял разве что поливитамины. Да, он был в отличной форме и мог бы прожить еще как минимум лет тридцать.
На обратном пути тот же сеттер проводил его тоскливым взглядом. Бывший одноклассник, толстый и обрюзгший, сделал ручкой с балкона. Женщина в белом остановилась, поглядела вслед бегущему и покрутила пальцем у виска. А другая женщина – в черном, – вообразившая себя Смертью, погрозила ему пальцем. Начинался новый день. Первый из шести оставшихся.
Вернувшись домой, аптекарь тщательно побрился и помылся запасенной водой. Пока брился, он слушал последние новости по радио. Генералы все еще готовились воспользоваться тем, что они называли «последним шансом». Речь шла о запуске сотни-другой ракет с термоядерными боеголовками в направлении космического бродяги с целью расколоть его на части или изменить траекторию. Но для этого он был слишком велик по любым оценкам, и хэппи-эндом в духе старого тупого фильма даже не пахло.
Аптекарь приготовил себе легкий завтрак: стакан сока, тосты, творог. Доставать продукты становилось все труднее. Не исключено, что последние дни придется голодать. Его это не волновало. Он надел безукоризненно выглаженную рубашку, строгий костюм и отправился на работу. Он не видел причины опаздывать хотя бы на минуту.
Без пяти девять он уже открывал дверь аптеки и отключал сигнализацию. Он понимал, что однажды может увидеть свою аптеку разгромленной (такая участь постигла несколько магазинов на той же улице), но пока до этого не дошло. Ровно в девять он стоял за стойкой, готовый помочь профессиональным советом любому, кто в совете нуждается. Ему не было скучно, несмотря на почти полную тишину и неизменный интерьер аптеки, где все было разложено по полочкам в идеальном порядке. Иногда он даже думал (наполовину в шутку, наполовину всерьез), не был ли Порядок для него единственной истинной религией?
Первый покупатель появился только около одиннадцати. Какая-то старушка зашла и попросила лекарство от головной боли. Она взяла столько таблеток, что хватило бы на пару лет вперед. Он не стал ее отговаривать. По-видимому, старушка жила в своем измерении времени, где неделя значила ровно столько же, сколько годы. Или не значила ничего.
В четверть первого напротив аптеки остановился скоростной двухместный автомобиль с нездешними номерами, из которого вылез здоровенный загорелый парень лет тридцати. На нем был дорогой костюм, надетый на голое тело, и розовые домашние тапочки – судя по всему, женские. Несмотря на эти маленькие нюансы, парень вел себя абсолютно уверенно. Распахнув дверь аптеки, он радостно сообщил с порога:
– Папаша, тебя мне бог послал. Я уж было подумал, что в этой дыре все аптекари передохли. А с другой стороны, на хрена теперь лекарства, верно? – Парень подмигнул и захохотал так, словно выдал анекдот года.
Аптекарь слушал его с вежливой улыбкой, ожидая, когда клиент перейдет к делу. Возможно, дорогие презервативы. Возможно, виагра. Возможно, что-нибудь по рецепту с красной полосой. Аптекарь навидался всякого. Но парень попросил:
– Слушай, глянешь на мою телку, а? Не пойму я, что с ней. Отключилась ни с того ни с сего, такая фигня.
Аптекарь не стал терять времени. Вдвоем они подошли к машине. Парень открыл дверцу со стороны пассажира. На сиденье полулежала очень красивая девушка лет двадцати пяти в платье, которое больше напоминало ночную рубашку. Аптекарь поднял ей веки, затем пощупал пульс. Посмотрел на парня внимательнее. Тот выглядел совершенно нормальным.
