Может быть, Мулуд тоже иногда прикидывается дурачком?
— Да ну тебя со всеми громкими словами, подумаешь, расизм и всякая там чепуха, — защищается иногда Норе, когда его упрекают товарищи. — Как раз наоборот! Мы ведь друзья, вот я и подшучиваю над ним! Мы шуток не боимся, верно, Мулуд?
Но Мулуд не отвечает вовсе или бормочет в сторону:
— Ты просто болван! Другого такого не сыщешь!
…Интересно, произойдет ли что-нибудь между ними? И кто начнет? Саид или тот, с верхней койки?
На деревянной стене фургона висит, привлекая взгляд, портрет женщины в необычной рамке. Рамка вырезана из посеребренного ажурного картона, зеленые полумесяцы, точно рожки, выступают по бокам портрета и над ним. Серебро рамки ярко сияет на черном гудроне стены, но зеленый не гармонирует с серебром. Впрочем, это на наш вкус, а им, наверно, это кажется красивым!..
По углам рамки прикреплены маленькие, смутно различимые фотографии. Некоторые покоробились, скрутились и заслоняют края большой фотографии, на которой изображена молодая женщина или девушка. Округлое, смуглое, нежное лицо. Я видел ее, я где-то определенно ее видел…
— Это наша семья, — говорит Саид, показывая пальцем на маленькие фотографии. — Мать, отец, а это еще один брат Рамдана…
Он прекрасно видит, что я больше всего смотрю на портрет женщины, но словно забывает упомянуть о ней. Спросить о ней я не решаюсь.
Чуть повыше фотографии на нитке, зацепленной за кнопку с зеленой шляпкой, висит странный предмет. Десятка два сухих колосьев сплетены и. образуют подобие герба. Наверно, просто украшение, безделушка. Золотистые стебли говорят о хлебе, а выпуклые плотные колосья жмутся друг к другу, точно человечки. А мой остролист… и чертополох Берты… Не так уж все это отличается одно от другого… Видно, не только у нас, стариков, бывают причуды…
— Смотри-ка, из-за них не только крысы к нам лезут, но и эти святоши! — закричал Марселен, подходя к заводу.
Вчера они встретили двух мужчин, должно быть скаутов, в коротких штанах, в грубых подкованных бутсах, в толстых шерстяных носках с голыми коленями и бородами миссионеров. Да, такого в этих краях еще не видели.
На груди у них болтались на веревке лакированные деревянные кресты наподобие раскрытых ножниц на шее у портнихи.
Один был весь рыжий: шевелюра и борода и густая шерсть на ногах и на груди.
— Чуть только где случится беда, они налетают, как воронье!
— Словом, священники в штатском!
— Ты уверен, что это священники?
— Похоже, что так!
Пятеро или шестеро скаутов расположились на краю Семейного поселка, вбили толстые колья, деревянные, как и их кресты, натянули веревки в палец толщиной и поставили огромную грязно-зеленую американскую палатку военного образца.
— Какие-то филантропы вроде аббата Пьера.
Их появление послужило поводом для шуток перед началом смены.
…На полу лежит овечья шкура, пыльная, как все овечьи шкуры. Двадцать, двадцать пять лет назад их можно было увидеть в этих местах не так уж редко. Их клали вместо коврика у кровати и подстилали малышам. Теперь овец здесь не увидишь. Они почти исчезли. За последнее время алжирцы начали разводить их вновь. Вот откуда взялись в речке бараньи головы… А недавно чья-то овца общипала всю душистую траву, что Аньес Обри выращивает для приправы.
Да вот еще что: на крохотном столике с выгнутыми ножками, словно сделанном специально для этой цели, стоит аравийская роза.
— Ты давно не ездил к себе… домой? — спрашивает Шарлемань.
— Я ни разу туда не ездил, — отвечает Саид.
— Сколько лет уже прошло? Сколько лет?
— Девять лет, — раздался сверху голос лежащего. После недавних заверений Саида Шарлеманя удивил этот резкий звучный голос, говорящий по-французски. А сам Саид колебался, должно быть высчитывая годы.
— Ну он-то был молод, — ответил Шарлемань лежащему, кивая на Саида. — А вы, наверно, были женаты?
Человек кивнул головой: да, разумеется.
— Даже дважды, — добавляет Саид. — И дети есть.
Он круто поворачивается спиной к Шарлеманю и с преувеличенным вниманием складывает и убирает спиртовку. Кофе готов, даже немного перекипел. Он все еще бурлит в кастрюльке с неровным дном, которую Саид поставил на вздутый линолеум стола. Ну и кофе будет после этого кипячения… А у спиртовки, оказывается, складные ножки.
