– В Папортниковой Роще. – радостно ответствовал Илайя.
– Положительно, мальчик мой. Когда-то в Папортниковой Роще на Последнем Рандеву стоял твой отец. Только не задерживайтесь с праздником. Обещают к вечеру, что Большое Жерло проснется. А ведь оно как раз над Папортниковой Рощей находится. – предупредил господин Когтях.
– Спасибо за совет. – радостно чиркнул Илайя и нырнул во встречный воздушный поток, позволяя ему подхватить хрупкое тельце аэронавта и унести его с собой, как щепку, точно перышко.
Папортниковая Роща показалась вдалеке. С такого расстояния ничего нельзя было разглядеть. Только стайку крылатых людей, слетающихся к заветному месту.
Большое Рандеву приближалось.
Илайя зажмурил глаза, уходя в вираж, словно мальчишка, впервые надевший крылья и вышедший на крышу под присмотром отца.
– Илайя счастливчик!! – прокричал ему кто-то с высоты.
Голос был знаком, но Илайя его не узнал.
4
Отец Илайи Искандер был священником. Истовым последователем церкви новосаддитов, которые проповедовали культ единого Творца всего сущего Садда, избравшего для своего мира воплощение цветка одуванчика, где ядро мироздания – Солнце, а перышки, что, лишь созрев, разносятся ветром в разные концы света, планеты, среди которых Земля – самая созревшая. И ей предстоит оторваться от ядра и начать свое странствие в необозримых пространства вселенной.
Философия новосаддитов была туманна, полна мистической прели. Догматы же противоречили друг другу настолько, что искушенный в словопрениях священник не сразу находил выход из собственноустно созданных словесных лабиринтов.
Илайя не разделял религиозных воззрений отца. Он придерживался точки зрения даттистов, что утверждали о привязанности мироздания к одной точке, неподвижности Земли в реке вселенной. Однако религиозные расхождения отца и сына не мешали их общению. Даже способствовали. Сколько философских диспутов прошли они рука об руку. Сколько раз схватывались не на жизнь, а на смерть. И не каждый раз дело ограничивалось словесной перепалкой.
Искандер умер при странных обстоятельствах. Поговаривали, что к его смерти приложила руку секта протестантов, выступавших против отмены церкви, запрета Бога, как единого творца, и религии в целом. Вера их не позволяла мириться с существованием лживых догматов и насквозь гнилых служителей культа.
Искандера нашел сын. Отец лежал на крыше храма, раскинув в стороны руки, а из груди его торчал стальной кол, который нанизал его тело, пригвоздив к деревянной стартовой площадке.
Откуда на крыше храма новосаддитов взялся стальной кол?
Кто мог всадить его в тело безобидного священника?
И кому это было надо?
Вопросы так и остались без ответа. Версии же, что выдвигались официальными службами, не встретили поддержки у прихожан и семьи преподобного Искандера. Илайя отказывался верить в то, что отца убили из-за каких-то экономических вопросов, что волновали его в последние дни. Искандеру приписывали связи с представителями криминалитета. Называлась фамилия – Турухана, некоронованного правителя Большеграда. Отец и вправду был знаком с Туруханом, который неоднократно ему исповедовался, но заподозрить толстяка-весельчака, что души не чаял в святом отце, было просто невозможно.
Илайя видел только лишь одну кандидатуру, кому была выгодна смерть Искандера. Она напрашивалась сама. Ильмарих – адепт секты даттистов, что в последнее время нашли горячую поддержку в среде управителей Большеграда. Но у Илайи не было никаких доказательств, что это так. Обвинять же голословно, не имея за душой веских аргументов и в лоб бьющих фактов (навылет), Илайя не осмелился.
Тайна гибели отца осталась нераскрытой. Искандера похоронили на церковном кладбище. Справили службу и тихо, мирно забыли о его существовании, только Турухан изредка навещал могилку и приносил охапки цветов, которые при жизни особо почитал Искандер.
Ивона вряд ли могла бы понравиться Искандеру. Девушка хоть и красива обликом и душой, но родом происходила из сословия низколетящих, которые предали спасителя, явившегося в мир, суду и нанизали его на стальной кол, как впоследствии через много веков насадили самого Искандера. При жизни отец Илайи ненавидел низколетящих. И Илайя опасался, что и после смерти сын не сможет избегнуть гнева отца.
